Градуал

Все в комнате уставились на меня. Все, не мог я не заметить, кроме этой женщины. Она еще ни разу не посмотрела на меня прямо. Что здесь происходит? Все это сплошное безумие. Меня приволокли прямо с улицы…

– Вы принимаете почетное поручение, монсеньор Сасскен?

Что я мог сказать? Какой у меня был выбор? Я никогда в жизни не писал праздничную музыку. Я представления не имел, как это делается. Сама мысль об этом приводила меня в ужас.

– Монсеньор Сасскен, вы принимаете почетное поручение?

– Да, – сказал я.

Шквал аплодисментов и одобрительные выкрики из толпы, которые генералиссима вскоре заставила смолкнуть поднятием руки. Она продолжила чтение по карточке.

– Ваше патриотическое желание почтить нашу страну благосклонно принимается. Что именно писать, целиком предоставляется решить вам, в соответствии с собственными желаниями и способностями. Мы же, помимо прочего, ожидаем, что вы продемонстрируете всю мощь вашего воображения и творческих способностей, вполне добровольно и без какого-либо понуждения.

Она сделала секундную паузу, вероятно, чтобы все присутствующие успели отметить последние слова. Я едва понимал услышанное.

– Однако, – продолжала мадам, все с тем же необычным акцентом, – произведения, обладающие общенациональной важностью, обычно должны соответствовать определенным требованиям, и в данном случае предполагается, что ваша торжественная музыка будет содержать следующие элементы, которые вы вольны включить так, как пожелаете.

Она принялась перечислять, что должно содержаться в музыке. Ее слова текли мимо моего сознания, никчемные, бессмысленные, смехотворные. Неужели все это творится на самом деле? Я слышал, как она сообщает, что произведение должно исполняться полным симфоническим оркестром. Как минимум из четырех частей. Должно включать по крайней мере три больших сольных инструментальных партии. Смешанный хор минимум из трехсот голосов. Четырех оперных солистов. В начале или в конце (по моему выбору, разумеется) должен идти триумфальный марш. По залу будут маршировать солдаты с развернутыми боевыми знаменами. Музыка должна включать элементы крестьянских празднеств, для танцоров из Глондского народного танцевального ансамбля. В антракте будут читать стихи, текст предоставит нынешний поэт-лауреат. При словах «кульминация сопровождается звуковыми эффектами, имитирующими пушечный залп», я чуть не рассмеялся.

Может быть, я схожу с ума?

Наконец мадам произнесла:

– …и в знак признания величия искусства, с которым вы исполните это поручение, ваша страна предлагает вам уникальные авторские выплаты. Будьте любезны пройти вперед, монсеньор Сасскен.

Под звуки новых аплодисментов я прошел к ней и получил пухлый негибкий конверт. Рука госпожи не коснулась моей руки. Глаза ее не встретились с моими. Я взял конверт и вернулся на прежнее место.

– Дамы и господа, – изрекла генералиссима, оборачиваясь к собравшимся сановникам. – Теперь я намерена дать нашему почетному гостю личную аудиенцию. Благодарю всех, что собрались, дабы засвидетельствовать этот важный момент в культурной жизни страны.

Все начали расходиться. Я по-прежнему стоял. Не уверенный, что от меня ожидается, пребывающий в состоянии замешательства и духовного расстройства, я просто смотрел на происходящее. Я не мог поверить в произошедшее. Эта женщина, это место, эти слова!

Толпа растворялась с замечательным проворством, – по всей видимости, гостей заранее предупредили, что делать, когда их попросят удалиться. В задней стене имелись по обе стороны две большие двери, и все выходили в них. Какие-то люди прошли вперед и унесли трибуну. Вооруженные часовые стояли навытяжку по обе стороны от дверей, пока последний гость не перешел в соседнюю комнату, затем вышли следом.

Генералиссима прошла прочь от меня, вглубь комнаты, оказавшись там перед возвышением вроде платформы, на которой одиноко стоял большой письменный стол.

Пока она ненадолго повернулась ко мне спиной, я сунул палец за клапан конверта, чтобы посмотреть, что в нем. Внутри оказалась толстая пачка бумаг, скрепленных зажимом, и отдельная полоска бумаги. Я взглянул на полоску повнимательней.

То был банковский чек, выписанный на счет, в котором я по номеру узнал свой, и подписанный посредством какого-то печатного устройства. Сумма составляла тридцать тысяч гульденов.

Это была огромная сумма денег, мгновенно делавшая меня богатым. Гораздо больше, чем все, что я заработал до тех пор за всю жизнь.

32