Граф

До дома добрались без всяких происшествий. Правда, погода совсем испортилась – дождь просто достал. На струге от него не очень-то и спрячешься, даже под навесом. Эта проклятая водяная взвесь проникала повсюду. Ну, ничего не поделаешь, осень. Так что в Хаттинген хоть и пришли еще после обеда, и до вечера мог бы добраться до замка, но остался отогреваться в гостинице до утра. И сам отогрелся, и Ирму отогрел. А с утра уже отправились в замок.

И потянулись тихие и спокойные дни. Ну не совсем тихие, конечно. Через три недели я нагрянул в военный городок с проверкой и устроил им небольшие учения. На две недели. Поздней осенью. Слякоть, грязь, холод. Ох и намаялись мы. Мне ведь тоже пришлось участвовать. Передвигался я, естественно, большей частью на лошадке, но и мне досталось. Ну а об остальных и говорить нечего. Но зато настрелялись вволю. А уж сколько пороху пожгли… Я от такой «тишины» даже слегка оглох. Ну, это сам виноват – решил пострелять из пушки лично и не стал отбегать при выстреле. Ну как же, граф все-таки. Да и рот открыть забыл. Вот и чувствовал себя пару дней, как глухой тетерев. А в общем все прошло прекрасно. Были, конечно, некоторые огрехи, но так, мелочь. Зато ни заболевших, ни покалеченных не было. А уж с какой радостью мы возвращались в свой военный городок!

А в замке меня встречал Гюнтер. Оказывается, в Хаттингене меня ожидают купцы из Франции и Англии. Уже почти две недели. Чуть-чуть они не успели меня перехватить до учений. И не просто купцы, а с какими-то особыми полномочиями. У англичан среди купцов вообще был один тип из благородных. Он всем и портил кровь больше всего. Очень уж не понравилось ему торчать в гостинице. Тем более что в Линдендорф их просто не пустили. Объяснив, что Линдендорф только для подданных графа, чужих туда не пускают. Закрытый город. А Хаттинген-то городок совсем маленький и развлечений никаких. Даже борделя нет. Пытались их в Дуйсбург выпроводить – не поехали.

А хотели они наши пушки. И англичане и французы. Нет, и другого оружия поназаказывали, даже частичную предоплату внесли, но больше всего хотели пушки. И переубедить их не получалось. Вот Гюнтер и поджидал меня, чтобы как-то разрулить этот вопрос. Нет, послать их мы, конечно, можем, но будет ли это правильно? Они ведь могут и с другой стороны зайти, то есть со стороны нашего императора. Я в принципе и императору отказать могу. Я хоть по закону об имперских сословиях и являюсь имперским графом, но к имперским князьям не отношусь, в рейхстаге не представлен и подчиняться императору не обязан. Хотя и на имперских князей и даже имперских рыцарей сейчас где сядешь, там и слезешь, не те нынче времена, а уж о таких как я и речи не идет.

Я вообще императору подчиняюсь чисто номинально. Быстрее коллегия курфюрстов меня прижать может, чем император. Но в любом случае ссориться с императором мне не с руки. Приказать он мне не может, но вот в гости нагрянуть может. Заявится ко мне со всем своим двором, и я обязан буду по закону его содержать. Его и всю его шайку. Да он меня за месяц разорит. Другое дело, что делать ему в наших краях совершенно нечего, и вряд ли он сюда попрется, но пакостей всяких мне устроить сможет.

Вот мы и сидели с Гюнтером в моем кабинете и думали, как нам выкрутиться из этой ситуации. Потом собрались и пошли на завод. Там я выловил Хайнца. Поздоровались и пошли к нему в конторку.

– Хайнц, а где та кулеврина, из которой по моему замку палили?

– Да зачем вам она, ваше сиятельство? Дрянная ведь пушечка, не сравнить с нашими теперешними.

– Знаю, что дрянная, но все же. Переплавил, что ли?

– Нет, ваше сиятельство, стоит в цеху у Дитмара. Оставили ее как память. Ведь именно из-за нее вы, ваше сиятельство, на нас внимание обратили.

– Прекрасно. Так вот, Хайнц, такие кулеврины мне и понадобятся вскоре.

– Так ведь дрянь же, ваше сиятельство…

– И хорошо, что дрянь. Мне и еще похуже надо. Короткоствольные, обязательно с разными калибрами, от трех до пяти дюймов. Из дрянной бронзы. Чтобы выстрелов полста выдерживали – и достаточно. Заряжание – пороховой мякотью. Ядра чугунные, черт с ним, не тесать же каменные, а вот картечь – каменный дроб. Вот их и будем продавать англичанам и французам. Да и всем желающим тоже. Гюнтер, смотри с ценой не прогадай. Назначай максимальную. Медь и олово стоят недешево.

– Ваше сиятельство, может, из чугуна их отлить?

– Нет, Хайнц. Жирно им будет. Конечно, рано или поздно они сами до этого дойдут, но лучше пусть поздно. Так и решим. Так что езжай, Гюнтер, к ним и договаривайся. Пусть делают заказ со стопроцентной предоплатой. В качестве образца можно им представить ту кулеврину, что хранится у Хайнца. А если откажутся – то к нам тогда какие претензии?