Граф божьей милостью

— Куда, сир? — Клаус зыркнул по сторонам. — В порт нельзя. Через ворота тоже. Нас успели заметить.

— Тысяча чертей…

— Не гневите Господа, — укоризненно заметил оруженосец. — Нам его милость еще понадобится. Кстати, кто эта дама? Вы с ней говорили на вашем тайном языке…

Вместо ответа, я дернул к себе за шиворот плюгавого мужичонку, тащившего на себе корзину с какой-то жутко вонявшей дрянью.

— Где особняк госпожи Сервантес?

— Д-дык, в-вот он… — отчаянно заикаясь мужик ткнул рукой в высокую ограду, сложенную из тесанного камня.

— Молодец… — я пригладил на нем драный жакет. — Свободен.

— Куда, сир? — повторил Клаус.

— Туда. Становись под забор…

После нехитрых манипуляций мы оказались в небольшом ухоженном садике. Но не успели даже оглядеться, как набежала куча дворни, вооруженной чем попало.

— Мы к госпоже Сервантес! — рыкнул я на них, положив руку на эфес меча. — А ну быстро сообщили!

Челядь не вникла и попыталась нас прибить, но, к счастью, хозяйка особняка успела вернутся домой и наконец явила себя.

— Вы? — она жестом угомонила слуг и перешла на русский язык. — Чисто ушли?

— Да, чисто.

Госпожа Сервантес удовлетворенно кивнула и задала неожиданный вопрос:

— А ну скажи, кто был президентом Украины в 2013 году?

— В России — Путин. У вас вроде Янукович.

— Кацап, значит? — на лице дамы появилось смешливое выражение.

— Звичайно, жиночка, то е так, кацап и е, — я тоже улыбнулся.

— Господи! — госпожа Сервантес вдруг всхлипнула. — Господи милостивый! А я думала, что навеки одна в этих средневековый епенях! Ну что же вы, давайте в дом, родненькие! — И тут же сварливо добавила. — Только опорки свои снимите, не тащите грязь. Иветта! Живо тащи горячей воды в мыльню

Я чуть не прослезился, уловив такие знакомые интонации. Черт, у самого бывшая жена хохлушка.

Первым же делом нас с Клаусом отправили в мыльню, после чего выдали другую одежонку, вполне добротную, даже дорогую и чистую. Видимо оставшуюся у хозяйски после мужа — как я понял, по головному убору, госпожа Сервантес пребывала в почетном состоянии вдовы.

Весьма состоятельной вдовы — это было заметно по роскошному убранству в доме.

И только потом, пригласили за богато накрытый стол. На котором я с радостью узрел столь знакомые атрибуты любого стола в странах бывшего Советского союза. Селедочка, переложенная лучком, аккуратно нарезанное сало с прожилками, соленые огурчики, квашенная капуста и здоровенная супница из которой явственно попахивало настоящим борщом! Борщом, мать его ети! И пампушки с чесноком, и вареники с творогом, целый тазик!

— Сама гоню… — вдова ловко налила нам в стопки прозрачной как слеза жидкости. — И на семи травах настаиваю. Тут настоящей горилки днем с огнем не сыщешь. Не изобрели еще убогие. Ну, за встречу! Хай уси наши вороги повыздыхаются!!!

Выпили. Самогон оказался просто ядерной крепости. А сало выше всех похвал. Да и борщик, верней капустняк, вполне ничего, правда без картошки.

— Да где же ее возьмешь, картоплю ту… — сокрушенно развела руками женщина. — Нэма, не привезли еще из Америки. Эх… — продолжила она тараторить. — Как вспомню, так вздрогну. Я сама родом с Черниговшины, по профессии… — она запнулась. — По коммерческой части, в общем. В свое время переехала в Киев, немного поднялась. И тут, на своем Купере… прямо под грузовик. И очнулась уже здесь… Ох и намыкалась…

Жалостливо всхлипывая, вдова поведала свою историю.

Екатерина Ивановна Голобородько, оказалась той самой тетей Катей, о которой мне рассказала Лидка. Точно так же, как и я, она погибла в своем времени и воплотилась в пятнадцатом веке в теле молодой девушки-горожанки. О своих злоключениях в публичном доме она не упомянула, но и я не стал показывать, что знаю об этом. Ни к чему, у каждого у нас свои скелеты в шкафу. А за то, что выжила — честь и хвала. Даже не хочу представлять, через что ей пришлось пройти.

Купец, за которого Катя вышла замуж, вскоре помер, оставив вдове богатое состояние. Екатерина Ивановна не растерялась и подхватила управление семейным делом, но из Каталонии перебралась в Ля-Рошель, так как во Франции, по ее словам, чувствовала себя привычней. Да и климат подходил больше.

— Ну а ты, ты то как! — спохватилась вдова. — Небось бедствуешь? — Она окинула меня жалостливым взглядом. — Ну ничего, не переживай, пристрою тебя к делу!

— Все нормально, Катюша, — я улыбнулся — Не стоит. А вид такой, потому что надо так.

— Точно? — купчиха недоверчиво прищурилась. — Не стесняйся. Своего не брошу!

— Все в порядке, — повторил я. — Хотя пришлось повертеться.

— А хлопчик твой, не из наших, значит, будет? — вдова покосилась на Клауса, наворачивавшего за обе щеки сало с хлебом.

— Нет, он отсюда. Оруженосец мой.

— Оруженосец? — Катя удивленно уставилась на меня. — Хотя вижу, что ты вроде как из благородных. А кто?

— Да так, в вассалах у одного могущественного человека, — я в очередной раз улыбнулся. — Ничего особенного, но и не бедствую.