Граф божьей милостью

— Вы взялись за трудную задачу, сын мой… — тучный мужчина в алой шелковой рясе небрежно уронил на стол папскую буллу о снятии грехов с моего отца.

Выглядел он абсолютным флегматиком, вялым и недалеким, но жесткий и умный взгляд, свидетельствовал о совершенно обратном. Опять же, Феб проинформировал меня, что этот толстячок в свое время станет папой римским Юлием под номером два, а среди них недалеких парней никогда не наблюдалось.

— Но кардинал де Бургонь столь лестно отозвался о вас… — вкрадчиво продолжил Великий пенитенциарий, — что, пожалуй, мы можем вам поспособствовать…

Я тут же понял, что меня готовятся столкнуть в очередное дерьмо и попробовал воспротивиться.

— Моя немедленнаяблагодарность, ваше высокопреосвященство, будет иметь весьма высокие границы.

Мол, к черту службу, просто назови цену.

Но, как очень скоро выяснилось, все усилия избежать западни, были похожи лишь на жалкое и бесполезное трепетанье мухи попавшей в паучьи сети. Чем больше вырываешься, тем больше затягивает.

Джулианно делла Ровере с поощрительной улыбкой кивнул.

— О благодарности мы поговорим позже, сын мой, а пока вам предстоит применить ваши таланты на службе матери нашей католической церкви.

«Чтоб ты, сука, подавился!!!» — с чувством подумал я и изобразил повышенное внимание.

— Приложу все усилия, ваше высокопреосвященство.

— Итак, сын мой, насколько тебе уже, наверное, известно… — начал кардинал.

После устроил мне допрос на предмет того, что я представляю собой. Надо сказать, работал виртуозно, в отличном стиле, как профессиональный психолог.

А по окончанию разговора отпустил восвояси, намекнув, что все подробности дела сообщит мне специальный человек.

Специальным человеком оказался его секретарь, а по результатам беседы с ним, я проклял тот день, когда согласился на гребаную помощь от гребаного де Бургоня.

Я уже говорил, что святоши с Ватиканского холма творят что хотят, а нарушение обета безбрачия вообще за грех не считают. Вот и нынешний папа, который Иннокентий под номером восемь, от своих подчиненных не только не отстает, а даже задает тон — весь в конкубинах, как нищий во вшах.

Так вот, мне предстояло организовать и исполнить нападение на его нынешнюю любовницу. А если точнее, требовалось подчистую угробить ее сопровождение, а у самой дамы, как оговаривалось отдельно, не должно даже волоска с прелестной головки упасть. При этом, во время нападения предстояло произвести некие наглядные экзерциции, чтобы бросить тень на один из самых влиятельных дворянских родов Рима.

Кардинал уверял, что акция ни в коем случае не направлена на действующего понтифика, мало того, только пойдет ему во благо.

Уж толком не знаю, каким образом и с чем все это связано; с закулисными играми внутри Латеранского дворца* или грызней за влияние на папу между семьями Борджия, Сфорца, Орсини и Колонна, впрочем, и знать особенно не хочу.

Твою же мать!!! А ведь догадывался, догадывался, наивный гасконский юноша, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Блядь… других слов и не подберешь.

Латеранский дворец — официальная резиденция папы римского в пятнадцатом веке.

Слегка примиряет лишь только то, что в предстоящем маскараде мне предстает роль некого неизвестного спасителя. Хотя, в любом случае, жуткая авантюра.

Но возможности отказаться уже не было. Правда, я совершенно наглым образом оговорил не только немедленную новую буллу об отмене анафемы папаше, но и свое личное признание Святым престолом, как законного графа Арманьяк. Хотя, за последнее, скорее всего, придется дополнительно раскошелиться.

Домой вернулся в совершенно расстроенных чувствах.

— Сир… — разом со мной появившийся на вилле Деннис потерянно покачал головой. — Дело слегка затягивается. Боюсь, вам быстрее будет получить новую буллу, чем добиться подтверждения старой. Понимаете, все…

— Уже сам понял, — буркнул я, перебив легиста. — Но выход есть.

Де Брасье вопросительно на меня посмотрел:

— Какой, сир?

— Пока довольствуйтесь сказанным.

— Если я могу помочь… — Деннис поклонился. — Только изъявите свое желание.

— Я сообщу вам, а пока оставьте меня одного.

Оставшись один, я завалился на кровать прямо в ботфортах и принялся за раздумья, раз за разом прогоняя все возможные варианты событий. В том числе, возможность немедленно свалить из Рима. Ну а что, порой бывает лучше сбежать, чем остаться без башки. Дело не только скверно смердит, но даже выглядит протухшим. Даже не исключаю, что меня попробуют слить сразу после выполнения задания.

Но по итогу, все-таки принял решение ввязаться в авантюру. Увы, если хочу срочно получить требуемое, другого выхода особо и нет. Так что придется рискнуть.

— Клаус, Луиджи, немедля ко мне шевалье ван Брескенса и капитана фон Штирлица.