Граф Грей

– Ну, почему же? – Кисуля лукаво передернула плечами. – Я не против этого. Мне было бы интересно. Но где найти такого волшебника, который на время поместит меня в чужое тело?

И тут Лао Цзы, жестко прищурив свои вдруг заблестевшие глаза, спросил её:

– А ты действительно не станешь жалеть о том, что познаешь свою противоположность?

– О, мудрый Лао! – воскликнула Кисуля. – Откуда ж мне знать, буду я жалеть о том или не буду. Разве можно заранее предвидеть результат? Жизнь была бы скучна, если б нам всё было наперёд известно…

– А хочешь, я тебе помогу переместиться в мужское тело?

– Хоть сейчас! – храбро откликнулась Кисуля.

– Нет, сейчас не получится, – сказал Лао Цзы. – Если ты согласна, то поставим этот опыт завтра.

Кисуля считала, что Лао Цзы хочет заняться своими манипуляциями в виртуале, где даже самое невозможное становится возможным, и всякое превращение легко осуществимо при наличии хоть капельки фантазии. Ей хотелось заняться этим немедленно, но Лао Цзы был непреклонен:

– Завтра! Жду тебя в шесть часов вечера…

Он вышел из виртуальной комнаты, но по своему обыкновению ещё некоторое время наблюдал за оставшимися в ней персонажами. Вот Мистер 20 см флиртует с появившейся в чате Красной Шапочкой, а Серый Волк увлекся беседой с Ди-Джеем о музыке, и грустит о чем-то Кисуля, не замечая реплик Синьора Помидора, и вздыхает о несданных зачетах лоботряс Айс.

– А ты чего хочешь больше всего на свете? – спросила Кисуля Айса.

– Хочу скорее получить диплом, – откликнулся тот.

– Да получишь ты его когда-нибудь! Я спрашиваю о том, что сбывается в жизни нечасто, – сказала Кисуля.

– Знаешь, больше всего на свете я хочу поваляться в густой зеленой траве, и чтобы в ней были синие колокольчики, душистая кашка, и крепко пахло таволгой, – ответил Айс. – И чтобы эта трава была не за городом, а где-нибудь рядом с моим домом, среди этих серых многоэтажек, и чтоб ни одна собака не смела валить на неё свои какашки… Но вокруг, увы, одни газоны. И если по ним пойдешь, то будешь чувствовать себя как на минном поле из-за кучек псиного дерьма…

– А ты закрой глаза и вообрази, что упал лицом в росную, свежую траву, и легкий ветерок, пропахший пыльцой одуванчиков, погладил тебя по голове, – посоветовала Кисуля. – И большая нарядная бабочка, лениво помахивая крылышками, храбро присела на твое плечо…

– Оп-ля! Я тут! – сказала бабочка Флай. – Здрасти! Чего вспоминали меня? Я вся разикалась…

Бабочка Флай отличалась веселым нравом и была невероятно любопытной. Она, видимо, работала в какой-то компьютерной фирме, имеющей круглосуточный выход в Интернет. По крайней мере, Флай могла мониторить за чатом, сидеть в нем часами, болтая о том-о сем, а в общем ни о чем. Она, конечно, не удержалась и спросила Кисулю:

– А чего это ты вдруг захотела мужчиной стать?

– Чтоб ты спросила! – отрезала Кисуля. Она недолюбливала Флай, а почему – и сама не знала. Может быть, потому что большеглазая хорошенькая Флай, миниатюрная, как гейша из Киото, не прикладывая никаких особенных усилий, возбуждала интерес мужчин, что Кисуле не всегда давалось просто.

– А ты не боишься Лао Цзы? – не унималась Флай. – Вдруг он заманит тебя в какую-нибудь ловушку и продаст в Китай? Будешь там секс-рабыней…

Кисуля презрительно фыркнула и, возмущенно подергивая пушистым хвостиком, выпрыгнула из окна комнаты на улицу.

Проводив её долгим взглядом, Николай Владимирович собрался было переключиться на Microsoft Word: он с самого утра писал статью, которая никак не получалась. Но тут в чат вошел Покойник.

3.

Дьяволенок в этот день тоже водил перышком по бумаге. Черный «Паркер», подаренный коллегами, легко скользил по белому листу, оставляя за собой вереницы стремительных слов с наклоном вправо. Его письмо напоминало текст старательного каллиграфа: каждая буква выписана четко, с положенными нажимами, и расстояния между словами, казалось, были выверены до сотой доли миллиметра. Но рука Дьяволенка порой вздрагивала и чуть-чуть сбивала весь строй. Он досадливо морщился и, секунду-другую помедлив, продолжал писать:

«…В терминале международного аэропорта было душно и многолюдно. В железобетонной коробке, отделанной пластиком, алюминием и застекленной новомодным тонированным стеклом, надсадно гудели кондиционеры, явно не рассчитанные на почти тропическую влажность и сорокоградусную жару славного города Ха. Узел галстука сдавливал мне шею, рубашка липла к мокрой спине, и я то и дело промакивал испарину лба носовым платком, с ужасом думая, что вот-вот Она увидит перед собой мокрую курицу вместо орла, каким я, наверно, рисовался в её воображении. И от этой мысли потел ещё больше.

Её самолет уже совершил посадку. Об этом жизнерадостно сообщила аэропортовская дикторша сразу на трех языках – русском, английском и китайском. Оставалось только ждать. Ждать, пока мои друзья договорятся с пограничниками и таможенниками. Её самолет летел по маршруту Сан-Франциско – Владивосток, и у этого рейса была промежуточная посадка в Ха.