Граф Лазарев. Том V

— Не беспокойтесь, я здоров, как бык, — заверил я. По крайней мере, аппетит у меня точно был здоровый: как раз в этот момент я уплетал пирог с грибами.

— Тушеная говядина, Ваше Сиятельство! — объявила кухарка, внося в столовую ароматно пахнущее блюдо.

— Конечно, не как тот, которого сейчас подают, — пошутил я, но на целителя моя ирония впечатления не произвела. Похоже, они при дворе Романова все такие скучные.

Старик подошел ко мне, пощупал пульс, заглянул в лицо и даже заставил открыть рот и высунуть язык. Результат целителя, похоже, удовлетворил, поскольку он сменил гнев на милость.

— Хорошо, можете несколько раз в день выходить из комнаты. Но все равно большую часть времени вы должны проводить в постели! Будь моя воля, я бы вообще забрал вас в лечебницу, но Анна сказала, что вы будете против.

Да Блэйд хорошо меня знает! Или, что более вероятно, хорошо знает целителя и понимает, что вытащить меня из-под его опеки для работы на благо отчизны будет непросто.

— А в сад выходить можно? — Я тут же попытался отвоевать себе побольше территории. — Свежий воздух всегда действует на меня благотворно.

— Ненадолго. Не более получаса и обязательно в сопровождении Михаила! Или моем, если я буду свободен.

Я смиренно кивнул. Все равно не буду выполнять рекомендации этого зануды. Более того, даже если я захочу, мне это вряд ли удастся. Ни один день графа Лазарева еще не обошелся без приключений, а приключения обычно имеют свойство поднимать тебя с постели и отправлять в дальние дали, как минимум за пределы дома.

— Кстати, граф, я не советовал бы вам ближайшую неделю есть тяжелую пищу. Вам пришлось принять очень много лекарств, надо беречь желудок.

Я пододвинул поближе тарелку с пирогами.

— И всячески избегать стрессов. Покой, только покой.

Ну уж это у меня не выйдет даже при самом искреннем желании. Стресс, кажется, с рождения является основой моего существования.

— Вообще, Виктор, я написал вам список рекомендаций на ближайшие две недели. Боюсь, завтра я уже должен буду вернуться к другим своим пациентам. Здесь останется Михаил, он проследит за вашим выздоровлением.

Целитель протянул мне исписанный аккуратным почерком лист, я бегло пробежал его глазами. Вопреки ожиданиям, в нем было указано много замечательных и во всех отношениях приятных вещей. Жаль только, что все они соседствовали со словом «не».

— А кофе пить почему нельзя? Я еще понимаю, почему коньяк под запретом.

— В кофе содержится кофеин, — с невозмутимым видом ответил целитель. И то верно.

— А чай? Чай-то за что пострадал?

— Чай можно, но не больше одной чашки в день. В нем тоже содержится кофеин.

Я еще раз перечитал список. По всему выходило, что единственный способ вылечиться для меня — вернуться в спальню и не выходить оттуда, предварительно запасшись водой и черствым хлебом.

От изучения бесценных рекомендаций меня отвлек неожиданный гость. В столовую в сопровождении Петьки входил не кто иной как Сапог.

Гоблинам не было запрещено заходить в дом, поскольку это бы не соответствовало моим прогрессивным взглядам на межвидовое равенство. С другой стороны, обстановка в доме тоже была прогрессивная, а, главное, дорогая, и визиты команды Сапога она переживала крайне плохо. Гоблины ничего не ломали целенаправленно, они просто сами по себе представляли разрушительную силу. Если кто-то из зеленых и изящная фарфоровая тарелка оказывались в одном помещении, тарелка неизбежно разбивалась, даже если к ней, казалось бы, никто не притрагивался.

Но, поскольку гоблины в дом не слишком-то и стремились, предпочитая свободное время проводить на улице, установился некий негласный договор. У них не отбирали право заходить в гости, а они в свою очередь не слишком им злоупотребляли. А еще, во имя сохранения хоть каких-нибудь тарелок, их всегда сопровождал кто-нибудь из слуг.

Во взгляде целителя ясно читалось, что общение с гоблинами следует тоже занести в список запрещенных мне вещей. Неудивительно: они ведь не постельный режим и не хлеб и вода. В руках Сапог нес глиняный горшок, источающий неизвестный мне аромат.

— Я принес для людишки подарок, — гордо провозгласил Сапог, устанавливая свою ношу на стол передо мной. — Доктор говорить, людишке надо много есть, чтобы поправиться.

Когда это они успели пообщаться? Хотя, судя по удивлённому взгляду целителя, речь шла о Михаиле.

Я опасливо покосился на непонятное варево. Не сказать, чтобы я был знатоком гоблинской кухни, но логика подсказывала, что отовсюду гонимые зеленые должны были научиться есть все, что не успело от них убежать. А в некоторых случаях даже догонять убегающее. Так что пробовать их национальные блюда мог либо кто-то очень голодный, либо очень смелый.

Дзинь!

Изящная чашка с чаем, который мне был уже пять минут как запрещен, свалилась со стола. Сапог, который, казалось, никак не мог достать ее своими коротенькими ручками, смущенно потупился.

— Извини, людишка. Я не хотел.

Служанка тут же кинулась собирать осколки. Эх, а ведь эта чашка мне нравилась. Я отодвинул пустое блюдо из-под пирогов на дальний конец стола — к нему я тоже питал теплые чувства.