Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

Познакомились они у К. К. Грота — главного управляющего IV отделением Его Императорского Величества канцелярии. Кони вспоминал: «А! — сказал уже находившийся не у дел Лорис, шутливо грозя мне пальцем, — не хотел ко мне прийти!» — «Не мор>, ответил я. «А почему?» Кони объяснил, что его приход к «всемогущему министру» мог быть истолкован как желание получить «великие и богатые» милости. «Умное лицо Лорис-Меликова осветилось мягкой улыбкой, и он, горячо протянув мне руку, воскликнул: «Душа моя! Правильно! Чудесно! Так и следовало! Ну, а теперь ко мне придете?»⁵⁶⁸

Кони действительно пришел к Лорис-Меликову. Произошло это в Висбадене в 1884 г. Сразу выяснилось, что они во многом единомышленники. Воспоминания Анатолия Федоровича хорошо передают атмосферу и характер общения этих двух порядочных, глубоко мыслящих людей: «Почти каждый вечер он ждал меня с нетерпением, и мы проводили два-три часа в оживленной беседе, в душной комнате с затворёнными окнами (он очень боялся простуды и постоянно чувствовал себя озябшим) среди облаков дыма, иногда за стаканом тяжелого кахетинского вина... Если я не был у него два вечера подряд, то на третий день рке доставлялось письмо Лориса с тревожным запросом о моем здоровье или в моем отдаленном уголке Висбадена появлялось закрытое со всех сторон ландо, привозившее Лорис-Меликова справиться обо мне»⁵⁶⁹.

Со страниц мемуаров проглядывает замечательный, выразительный образ: вместо «хитрого и лукавого царедворца» Кони увидел доверчивого, откровенного, доброжелательного человека, чркдого себялюбия и «корыстолюбивого эгоизма», который признавался в своих недостатках в бытность государственного деятеля. Понимая слабое знакомство с теорией государственного управления и устройства, Лорис-Меликов начал учиться этому, уже сойдя с правительственной арены. «Я не раз, — вспоминал Кони, — заставал его в Висбадене за чтением сочинений по финансовому и административному праву, причем он очень интересовался прогрессивным подоходным налогом, находя в нем практически близкое и справедливое... разрешение острых сторон социального вопроса». Увлекался Лорис-Меликов и чтением французских парламентских отчетов, расспрашивал Кони «о коренных началах конституции»⁵⁷⁰.

Следил граф и за внешнеполитическими событиями. 6(18) сентября 1885 г. в столице Восточной Румелии Филиппополе возникло народное восстание, турецкие власти были изгнаны, произошло соединение Восточной Румелии с Болгарским княжеством. В России к этому отнеслись отрицательно. «Возникшая на Балканах сумятица, — писал Михаил Тариелович Белоголовому, — все еще не прекращается, и трудно предвидеть, чем разрешится этот эпизод. Лишь бы мы не были вовлечены в вооруженное вмешательство. Государственный организм наш и без того уже страдает многими недугами — война, конечно, не может исцелить их, а, напротив, способна еще более осложнить болезненное состояние»⁵⁷¹.

Международная жизнь вторгалась и непосредственно в курортные убежища графа. По воспоминаниям Кони, появлялись у Лорис-Мели-кова «интересные люди из чрких». С большим вниманием был встречен немецкий поэт, писатель и переводчик Фридрих Боденштадт (1819—1892). С ним было о чем поговорить. Он путешествовал по России, объездил Кавказ, одно время был директором учительского института в Тифлисе; выпустил книгу «Э1е Уб1кег с1е$ Каиказш ипс! тЬге РгеШеШкатГе ^е^еп сНе Яш$еп» («Народы Кавказа и освободи-

тельная борьбы против России»). Его сборник «Песни мирзы Шаф-фи» выдержал более полутораста изданий. Можно себе представить, как интересен был для Михаила Тариеловича такой человек. Среди посетителей оказались и бывший префект Парижа при Тьере — Леон Рено, и в прошлом губернатор Меца — Генкель фон Доннерс-Марк. Так в лицах всплывали реалии Западной Европы.

И все же мимолетные встречи с интересными людьми, письма друзей, чтения, международные новости не могли скрасить курортную жизнь графа; он с тревогой следил, как разваливаются в России все его начинания.