Граф Магнус

Хозяева поместья приняли Рэксолла с величайшим радушием и предложили оставаться под их кровом столько времени, сколько продлятся его исследования. Однако же он, не желая никого обременять и не слишком полагаясь на свое знание шведского языка, предпочел поселиться в деревенском трактире, предоставлявшем, во всяком случае летом, вполне приемлемые условия проживания. Правда, размещение в трактире повлекло за собой необходимость каждодневно совершать короткую — примерно в милю — прогулку до усадьбы и обратно. Сам стоявший посреди разросшегося парка хозяйский дом почти скрывали могучие строевые деревья. Рядом находился обнесенный оградой сад, а за садом, возле одного из усеивавших окрестности маленьких озер, начинался самый настоящий лес. Пройдя лесом, вы могли подняться на скалистый, едва прикрытый тонким слоем почвы бугор, где стояла обнесенная забором из потемневших древесных стволов церковь, на взгляд англичанина представлявшая собой любопытное сооружение. И неф, и приделы были низкими, со скамьями и галереями. В западной галерее красовался ярко раскрашенный старинный орган с серебряными трубами. На плоском потолке художник 17 века поместил странную и страшноватую роспись на тему Страшного суда со множеством огненных всполохов, рушащихся зданий, объятых пламенем кораблей, вопящих грешников и ухмыляющихся демонов. С потолка свисали красивые бронзовые венцы, кафедра, украшенная маленькими, раскрашенными резными фигурками херувимов и святых, походила на кукольный домик, а к аналою крепилась стойка с тремя песочными часами. Впрочем, подобное убранство можно и поныне встретить во многих церквях Швеции, эту же отличало наличие пристройки к первоначальному зданию. У восточной оконечности северного придела повелением первого владельца усадьбы для него самого и его потомков возвели усыпальницу — внушительное строение, в плане представлявшее собой восьмиугольник со множеством овальных окон и сводчатой крышей, увенчанной похожим на тыкву шаром и вздымавшимся над ним шпилем — излюбленными архитектурными деталями тогдашних шведских зодчих. Выложенная медью крыша была выкрашена в черный цвет, тогда как стены усыпальницы, так же как и церковные, сияли ослепительной белизной. Из церкви доступа в усыпальницу не имелось, а с северной ее стороны находилось крыльцо со ступенями.

Пожалуй, стоит добавить, что мимо самой усыпальницы проходила тропа, путь по которой до деревни занимал всего три-четыре минуты.

В первый же день своего пребывания в Робеке мистер Рэксолл, найдя церковную дверь открытой, зашел внутрь и сделал подробное описание внутреннего убранства, то самое, с которым вы ознакомились в моем кратком изложении. Однако в усыпальницу он попасть не смог, а заглянув в замочную скважину, смог увидеть лишь мраморные изваяния, медные саркофаги и множество геральдических изображений, что вызвало у него естественное желание познакомиться с этими предметами поближе.

Впрочем, и архив, изучением которого он занялся в главном доме, оправдал его ожидания, ибо содержал как раз такие бумаги, какие требовались для написания книги: семейную переписку, купчие, счета и прочие документы, содержащие немало любопытных сведений о былых владельцах имения. О первом де ла Гарди эти рукописи повествовали как о человеке сильном, мужественном и суровом. Вскоре после возведения усадьбы в округе случился неурожай, и недовольство крестьян вылилось в нападение на некоторые поместья. Владелец Робека возглавил подавление восстания, твердой рукой привел мятежников к смирению и обуздал непокорство беспощадными карами.

В усадьбе имелся превосходный портрет первого владельца, и хотя данное мистером Рэксоллом описание не является исчерпывающим, можно заключить, что лицо вельможи поразило исследователя внутренней мощью, но отнюдь не красотой или добротой. Из слов Рэксолла можно даже заключить, что граф Магнус был на редкость безобразен.

В тот день, отужинав в усадьбе, мистер Рэксолл поздним, но ясным вечером пешком вернулся на постоялый двор, где сделал следующую запись. «Я должен постараться не забыть завтра же попросить церковного сторожа пустить меня в усыпальницу при церкви. Сегодня вечером он стоял на ступенях крыльца, и кажется, то ли открывал, то ли закрывал дверь, так что у него, наверное, есть ключ».

А на следующее утро у мистера Рэксолла состоялась продолжительная беседа с содержателем трактира. Поначалу я удивился, с чего ему вздумалось так подробно записывать россказни трактирщика, однако тут же сообразил, что, скорее всего, задуманная им книга должна была относиться к тем квазижурналистским произведениям, в которых использование всяческих толков вполне допустимо.