Граф Орлофф

Поначалу маркиза де Монморанси была-таки шокирована роскошью той ванной комнаты, которая вдруг раскинулась перед нами. Она долго стояла на пороге, застывшими и испуганными глазами рассматривала белые стены магической ванной комнаты, белые полотенца и махровые халаты. Ее до глубины души напугали умывальники, душ и большая ванная с золотыми кранами для холодной и горячей воды, небольшой бассейн с кристально чистой водой. Но Сюзанна все же была истинной француженкой, которые не останавливаются на полушаге, особенно в любви! Она осмелела до такой степени, что на цыпочках подошла к джакузи, своим аристократическим пальчиком попробовала толстый слой мыльной пены, покачивающего на поверхности воды, заполнившей джакузи. И тут же, словно обожглась, она его в испуге отдернула, а потом долго рассматривала пену, прилипшую к ее пальцу.

Меня же эта сцена знакомства средневекой парижской дамы с достижения банной технологии двадцать первого века, настолько взволновала, что на моих глазах появились слезы умиления.

Но ничего подобного не происходило с маркизой Сюзанной де Монморанси, ее лицо мрачнело с каждой секундой. Она начала двуперстно покатолически креститься, молиться своему католическому богу. Видимо, она искренне надеялась на то, что она все-таки не попала в руки сатаны, принявшего мое обличье. Когда я отворачивался или отходил от нее немного в сторону, то Сюзанна истово перекрещивала меня, делала крестное знамение и бормотала молитву об изгнания дьявола из человеческой плоти. Но после такой молитвы со мной ничего особенного не происходило! Каким я был, таким и далее оставался, — молодым и симпатичным мужчиной, русского происхождения. Правда, дворянского во мне было не так уж много, ведь я родился в простой семье, которую можно было бы назвать простолюдинской. Может быть, именно эту двойственность маркиза подметила и ощутила во мне.

Эта моя двойственность начала смущать мою средневековую француженку из высшего света, не давала ей возможности забыть обо всем нас окружающим, с головой предаться порыву любви.

Тогда я, наконец-то, решился доказать этой французской красавице, что мы находимся в замечательном месте, которое следует использовать по назначению. Я быстренько разделся и. в чем мать родила, встал под струю автоматически заработавшего контрастного душа. От удовольствия я закрыл глаза, начал телом медленно поворачиваться под этой струей, подставляя струям грудь, спину или плечи. Поданный пример заразителен, вскоре я почувствовал, что рядом со мной под струей душа находится женское тело. Приоткрыв глаза, я увидел Сюзанну в нижней рубашке с небольшими дырами и длиной до бедер. Она стояла рядом со мной под струей душа и, не смотря на то, что вода была теплой, дрожала всем своим прекрасным телом. Ее волосы длинными змеями раскинулись по лебединой шее и прекрасным плечам, руки она прижимала к груди, словно собиралась защищать себя от внезапного вражеского нападения.

Я повернулся к этой прекрасной женщине лицом, осторожно развел ее руки, сорвал с ее плеч эту старенькую рубашку, с силой и со злостью зашвырнул ее в зев утилизатора. Затем я долго и нежно целовал женскую шею, плечи и грудь, потихоньку увлекая маркизу для перехода в джакузи…

Домой в гостиницу «Солнечный отель» я возвращался незадолго до рассвета. В тот момент моя голова под завязку была занята воспоминаниями о прошлой ночи. Маркиза Сюзанна де Монморанси оказалась столь страстной любовницей, что мы не могли остановиться, всю ночь прозанимались любовью. К тому же после того, как я отмыл Сюзанну в тысячах водах, она превратилась в настоящую красавицу, от которой нельзя было отвести глаз. Между актами любви я эту прекрасную француженку обучал, рассказывая ей об азах женской гигиены, как одеваться по моде, как вести себя с мужчинами. К слову сказать, Сюзанна оказалась далеко не дурой, в своей пока еще очень короткой жизни она успела многому научиться самостоятельно.

Я шел по Севрской улице, негромко насвистывая одну за другой популярные в мое время мелодии, когда неожиданный удар короткой дубины внезапно обрушился на мой несчастный череп.

Глава 3

1

Очнулся я в темном и грязном помещении, в которое не проникал ни единого лучика света. Сильно болела голова, а от отвратительных запахов, скопившихся в этом помещении, меня сильно подташнивало. Руки и ноги были так сильно перетянуты веревками, что я не мог ими шевельнуть, а на моей голове был мешок из грязной рогожи. Но этот мешок рогожи не помешал мне внутренним зрением осмотреться вокруг, стараясь особо не шевелиться, не привлекать в себе внимания людей, которые могли бы находиться в этом помещении, я быстро его осмотрел.