Граф Рысев 3 (СИ)

Я заскочил в форт и забрал баул, проверил защиту, скорее, по привычке, и выскочил обратно. С Машей в это время осталось Фыра. Она наворачивала круги вокруг Маши, которая всё это время оставалась на месте. Самостоятельно никуда не пошла, видимо, всё-таки не слишком уверенно себя чувствовала. Закинув баул на плечо, и взяв в правую руку ружьё, я подставил ей локоть левой руки, слегка ткнув в бок.

— Держись, и считай, что у нас променад, — Маша хмыкнула и вцепилась в мою руку с видимым облегчением.

На этот раз дорога заняла гораздо больше времени, чем обычно, но это было не удивительно, учитывая тот факт, что Маша шла немного неуверенно. Она даже пару раз оступилась, хотя всё время держалась за мою руку. Но, закусив губу, шла вперёд, ни разу не попросив о дополнительной помощи.

Когда дошли до форта, она сказала.

— Я уже могу различать не только твой силуэт, руку почти всю видно. Размыто, но видно. Вот камни на дороге пока не могу разглядеть, а более светлые вещи вполне.

— Это хорошо, — я провёл её в комнату. — Но, Маш, моего решения этот факт не меняет. Если зрение полностью не восстановится, то мы уходим домой.

— Я понимаю, правда, понимаю, — она кивнула, села на кровать и прижала ноги к груди. — Я пытаюсь, постоянно пытаюсь. У меня уже голова начала болеть.

— Тебе обезболивающее дать? — спросил я заботливо, садясь на соседнюю кровать. Казарма она казарма и есть, узкие кровати рядами стоят, между ними промежуток, только чтобы тумбочка вошла.

— А давай, — она немного подумала и добавила. — А ещё отвар из летяги. Хоть и противно, но помогает с магическими болячками справляться.

— А я идиот, — хлопнув себя по лбу, я вскочил, подошёл к большому, довольно вместительному шкафу, выделенному исключительно под лекарства.

Вытащил вытяжку им мозга летяги и принялся отмерять капли в мерный стаканчик. Достав ещё укрепляющий состав и обезболивающее, вручил всё это жене.

— Что это? — она ощупала стаканчик, сильно прищурившись, стараясь разглядеть, что же я ей подсунул.

— Это всё вытяжки из разных органов летяги. Уникальный зверёк. Хорошо ещё плодится как тот кролик. Да слегка туповата. Постоянно в прорывы лезет.

— Скорее, любопытна, — поправила меня Маша. — А, может быть, им просто тесно на их уровне. Плодятся-то действительно сильно. Вот только, сдается мне, что их уникальность связана с макрами. Когда они на своём уровне сидят, кристаллы не активны, а когда лезут, куда попало, то и приобретают свою уникальность.

Она залпом выпила всё, что я ей предложил, и легла, поднеся руку с перстнем к лицу. Наверное, это правильный ориентир, пытаться разглядеть свой тотем. Должна же её богиня хоть маленько помочь девочке.

Я вернулся на своё место на соседней кровати, и вытащил свой блокнот с тварями. Набросав змею, указал все её характеристики и особенности. Мне таким образом скоро бестиарий нужно будет выпускать. Материала как раз хватит на полноценную энциклопедию.

Когда змея была нарисована, быстро приготовил нехитрый обед. Накормил Машу с Фырой, и поел сам. Делать было особо нечего. Кинув рыси пару макров, которые она с удовольствием сгрызла, уже хотел было снова взять блокнот и сделать набросок с Машей и змеёй, но тут вспомнил, что взял с собой незаконченный рисунок той метки, которая у меня на щеке появляется периодически.

Сел на кровать, вызвал светляка, который завис у меня за плечом, давая дополнительное освещение. Стандартное освещение было довольно скудным, надо сказать, и не позволяло разглядеть совсем мелкие детали.

Сейчас же, глядя на рисунок с такого ракурса, да ещё с боковым светом, я словно увидел узор впервые. Никогда не рассматривал его с другого угла. Сейчас же, словно впервые увидел те грани узора, которые раньше ускользали от меня. И дополнительные линии словно сами начали появляться в голове. Они идеально ложились на оборванные линии узора, незаконченность которого выводила меня порой из себя. Схватив карандаш, я принялся рисовать.

Потеряв счёт времени и не обращая внимание на происходящее вокруг меня, я словно впал в своеобразный транс. Руки сами знали, что им надо делать, а я смотрел за их работой словно со стороны. Наконец, я опустил руку, выронив карандаш. Пару раз моргнув, сбросил это наваждение, и посмотрел на то, что же у меня получилось.

Рисунок словно обрёл объём. И тут я увидел, что он двойной. Словно два одинаковых узора были наложены один на другой с минимальным смещением. Повертев лист в разные стороны, убедился, что мне не привиделось. Линии действительно были двойные. Но именно эта двойственность делала рисунок законченным.

— Очень красиво, а что это? — я вздрогнул, так неожиданно над головой раздались эти слова. Подняв взгляд, увидел Машу, стоящую надо мной и разглядывающую получившийся результат.

— Кто бы знал, — пробормотал я, снова опуская взгляд на рисунок.

И тут до меня дошло. Я снова посмотрел на жену, которая смотрела на меня таким удивлённым взглядом, что стало как-то не по себе. Очень медленно она подняла руку и посмотрела на перстень, а затем снова перевела его на моё лицо.