Граф Рысев

— Сядьте, — ещё раз повторил я, чуть приподнимаясь в своём кресле. Зелье или настой, я так и не разобрался, что налито во флаконы, всё ещё действовало, и я мог позволить себе даже чуть-чуть повысить голос. Совсем немного, так, чтобы не опасаться за новый приступ боли.

На этот раз они сели, потому до поняли, это может продлиться очень долго, а кормить обедом их никто в графском доме не собирается. Вот ещё, тут наследнику еды периодически не остается. И это заставляет задуматься, а так ли хорошо наше благосостояние, как все говорят, начиная с Тихона, и заканчивая дедом.

— Антон Петрович Шубин, — представился тот жандарм, что был повыше, с кислой миной на лице.

— Артемий Павлович Устин, — назвал своё имя второй. — Теперь, ваше сиятельство, мы можем уже, наконец, побеседовать? — спросил он ядовито всем своим видом показывая, как сильно его задрали мажоры, детки богатых и знатных семей, перед которыми приходится изгаляться, вместе того, чтобы притащить в управу и допрашивать, лампой рожу периодически подсвечивая.

— Конечно, Артемий Павлович, теперь мы можем побеседовать, — я улыбнулся самой кроткой улыбкой, на которую был способен. Давняя неприязнь между нашими ведомствами никуда не делась, и я теперь отрывался как мо… Мысль, пронзившая голову, была настолько неожиданной, что я прервал её, выпрямившись в кресле и глядя перед собой невидящим взглядом. Откуда она пришла? Почему я именно так подумал? Что, вашу мать, со мной происходит⁈

— Ваше сиятельство, что с вами? — как сквозь вату донесся чей-то голос. Ах, да, это голос Устина Арсения Павловича.

Так, надо собраться. Я уже почти забыл, что художник, и всякая чушь просто обязана лезть в голову. Это называется вдохновение, а тараканы в башке музами. Прими, Женёк, всё это за аксиому и прекращай нервировать суровых жандармов. А то они вон как побледнели. Наверняка представили бедняги ту гору бумаг, которую придётся исписать, оправдываясь и доказывая, что ничего графскому внуку не сделали, пальцем не тронули и даже ещё ни одного вопроса не задали, когда он конкретно поплыл, подчиняясь своим музам.

— Всё нормально, господин Устин, голова резко заболела, — я потёр виски и коснулся затылка, который действительно начал слегка пульсировать, когда эти странные мысли в голову полезли. — Аристарх Григорьевич предупреждал, что такое может случаться, и посоветовал поберечься, хотя бы временно. Давайте уже начнём.

— Вчера вы прогуливались по вашим охотничьим угодьям, и на вас напали неизвестные, — начал Шубин, сверяясь с написанным в блокноте. Он запнулся на слове «прогуливались», но быстро выправился и вопросительно посмотрел на меня.

— Вероятно, так оно и было, — ответил я неопределенно.

— Вы видели, кто на вас напал?

— Я не помню, — я опять кротко улыбнулся.

— Сколько их было, они убили рысь — тотем вашего рода перед тем, как на вас напали, или вы пытались их остановить, поэтому вас начали бить? — я выслушал все эти вопросы, которые они начали задавать по очереди и ответил сразу на все скопом.

— Я не помню. — Они замолчали, злобно глядя на меня. Внезапно мне расхотелось над ними прикалываться. Всё-таки парни не виноваты, что работа у них в большинстве своём скотская. — Слушайте, я, правда, не помню. — Сказал я совершенно нормальным голосом. — Меня по затылку огрели, я действительно только чудом выжил. Но у меня амнезия. Я своего имени не помнил, когда очнулся. Да и сейчас просто убедил себя, что меня зовут Евгений Фёдорович Рысев, но не вспомнил. Так что, я ничего не смогу вам сказать по поводу нападения. Только то, что блевать — это больно, а снег в тех местах невкусный.

— Почему, ваше сиятельство, вы не сказали нам об этом сразу? — Устин даже не злился. Он захлопнул блокнот и посмотрел на меня немного брезгливо.

— Не знаю, правда, не могу сказать. — Я поднялся из кресла. — Наверное, мне не понравилось ваше настойчивое желание попробовать на меня давить. Так что, парни, без обид, — я поднял руки ладонями вверх.

— Ну что же, ваше сиятельство, это нам урок на будущее, — Шубин ухмыльнулся, но не зло. Да и вообще, оба смотрели сейчас без презрения. Просто как на избалованного мальчишку, но не как на вошь, которая каким-то образом сюда заползла. — Разрешите откланяться, ваше сиятельство.

— Разрешаю, — я тоже усмехнулся. — У меня к вам просьба. Вы могли бы мне передать с оказией сведенья, если что-нибудь сумеете выяснить? Может быть, это подтолкнёт воспоминания и заставит память вернуться?

— Ну, почему бы и нет. Всё-таки это дело наполовину частное и оплачивается его сиятельством вашим дедом, — вздохнул Устин. — Всё равно мы будем для него отчёт готовить.