Граф Рысев

Не дойдя до логова метров двадцать, я скинул мешок на землю, достал несколько приготовленных заранее бутылок, поправил на поясе нечто вреде патронташа, в который я превратил свою старую куртку. Вместо патронов в гнезда были вставлены болты. Взвёл арбалет, и коротко приказал Фыре.

— Охраняй.

Кошка сначала хотела взбрыкнуть, но встретилась со мной взглядом, громко фыркнула и легла рядом с моим добром, всем своим видом показывая, как сильно она на меня обиделась. Ничего, помиримся. Вот только ей точно рядом с гигантским пауком нечего делать.

Подойдя к кругу из паутины на расстояние примерно пары метром, я осмотрелся. Ещё в прошлые разы заметил, что под паутиной в пределах ровного круга проступает рисунок. Такое ощущение, что это какой-то недоумок проводил ритуал, чтобы кого-то призвать, но, что-то пошло ни так. Сейчас, правда, уже всё равно, кто и кого пытался призвать. Лично для меня это не имеет значения. Главное, что защитный круг всё ещё удерживал тварь, а соответствие уровней изнанки и паука позволяли ей не сдохнуть. Вопрос был, чем она питалась. Но ответ был очевиден — тем же, чем и я, съедобными тварями. А к проклятой паутине и более продвинутая тварь не подойдёт, чтобы не стать жертвой мерзкой паучихи. Я не знаю, откуда у меня взялось убеждение, что это именно самка. Может быть, просто хотелось, чтобы это так было. В любом случае, в половой системе пауков я не разбираюсь, так что, пусть будет самка. Всё равно без самца потомство ей не принести, так что опасаться паучат вроде бы не надо.

Размахнувшись, я бросил одну из бутылок как можно ближе к логову. Она попала на паутину и не разбилась, а прилипла к ней. Собственно, именно на это я и рассчитывал. Тщательно прицелившись, выстрелил. Тяжелый болт прошил бутылку и тут выползла паучиха, чтобы посмотреть, какого хера творится возле её дома. Часть резко пахнущей жидкости попала прямо ей в морду, а я послал в том направлении струю огня.

Спирт очень хорошо горит. Полыхнуло очень хорошо. Тварь завизжала, и попятилась, а я швырнул туда же ещё одну бутылку. На этот раз она взорвалась от сильного жара. Осколки разлетелись по сторонам, как шрапнель, и во все стороны брызнули огненный брызги. Я сделал шаг назад, хотя специально высчитывал, на какое расстояние эти бутылки разлетаются. Стекло было толстое, эти бутылки готовили, скорее всего, чтобы добывать какие-нибудь жутко полезные жидкости из тварей: кровь, яд, возможно, что-то ещё. Я подобным не занимался. Просто потому что понятия не имею, какую именно жидкость из какой твари надо сцеживать.

За второй бутылкой полетела третья, которая очень удачно закатилась прямо в логово и там взорвалась. Паучиха выскочила из логова вереща так, что меня едва звуковой волной с ног не сбивало. А вокруг полыхало пламя, пожирая всё больше и больше паутины. Я намеренно сдерживал его, чтобы не повредить то, за чем, собственно, сюда притащился — пистолеты.

Подняв арбалет, выстрелил. Болт вонзился прямо в глаз, и у паучихи их стало ещё на один меньше. Она рванула ко мне в ярости, и, предсказуемо лишилась ещё одной лапы, которая на этот раз упала чуть в стороне от меня. Я с отвращением смотрел, как членики несколько раз сократились. Сделав шаг назад снова взвёл арбалет и практически сразу выстрелил.

Тварь оказалась на редкость живучей. Огонь продолжал полыхать, питаемый спиртом. Я расстрелял практически все болты, а паучиха, потерявшая почти все конечности, все ещё трепыхалась.

Наконец, она затихла. Я выждал ещё немного, и только потом пошел к огромной туше, вытащив нож, в который уже по привычке пустил огонь.

Тварь была дохлой. Во всяком случае, она никак не отреагировала на тот факт, что ей в брюхо вонзился огненный клинок. Я кромсал тушу, пытаясь понять, где же в ней находится сердце, из которого мне нужно вытащить макр. Наконец, я нащупал кристалл и рванул его на себя, вырывая из тела паучихи. В тот же время нож, зажатый в другой руке всё ещё оставался в туше, а когда я вырывал макр, то надавил на него, проталкивая глубже. Рука с ножом словно в пустоту провалилась в тот самый момент, когда я вытащил макр. Темно-зелёный кристалл переливался у меня на руке, а из раны на брюхе паучихи повалил молочной белый дым.

— Твою мать, — успел сказать я, когда раздался взрыв, разрывающий паучиху на куски, и меня взрывной волной отправило прямиком в реку.

Получается, я попал ножом в какой-то газовый мешок, и не просто его вскрыл, а подпалил. Молодец, Женя, ты просто уникум.

К счастью, летел я недалеко и не нырнул с головой как в прошлый раз. Меня зашвырнуло на мелководье. Ледяная вода мгновенно привела в чувства, и я выскочил на берег, с ужасом и яростью наблюдая, как уникальный макр и мой единственный охотничий нож исчезают из рук, словно растворяясь в воздухе.

— А-а-а! Сука демонова! Да чтоб того, кто тебя вызвал черти жарили во всех смыслах и во всех позах, чтоб его могила членами заросла!

Прооравшись, я призвал огонь, не выпуская его, а заставляя циркулировать по каналам, чтобы согреться и не отморозить самое дорогое.