Граф Соколов — гений сыска

Мрачная тайна этого преступления, казалось, никогда разоблачена не будет. Злодеи проявили истинно дьявольскую изощренность. Аполлинарий Соколов признался газетчикам: “Когда я принялся за это дело, мне казалось, что стою перед высоченной глухой стеной, преодолеть которую — выше сил человеческих... ”

Под звон гитары

Знаменитый трактир Егорова помещался в Охотном ряду. По необъяснимой причине это заведение полюбили жандармские офицеры, сыщики, полицейские, секретные агенты. Бельэтаж заполнялся нижними чинами. Здесь было дымно, шумно и громко играл орган — "Коль славен” и “Боже, Царя храни”.

Более важный народ поднимался по мраморным ступеням на второй этаж. В просторном зале сияли громадные зеркала, звенел хрусталь, негромко разливалась струнная музыка.

Вот и теперь граф Соколов, кинув легкое пальто в руки почтительного швейцара, вытирая большим платком лицо, влажное от дождя, бодро вошел в зал. Суета лакеев, запах кушаний, приятное тепло нагретого воздуха, приветствия знакомых (а кто в Москве не знал Соколова!) не могли вывести его из задумчивого состояния.

За Соколовым на длинных ногах, обутых в невообразимого размера штиблеты, вышагивал Жеребцов. Именно он должен был сообщить подробности странного преступления, которое занимало знаменитого сыщика.

Лакей Семен — молодой услужливый парень из ярославцев, одетый в кумачовую рубаху навыпуск и в козловых сапожках, спешил с поклонами:

— Наше почтение-с! С удовольствием желаю знать о вашем аппектите. Нынче у нас упоительные омары с грибами — специального человека из “Яра” переманили. Свежие устрицы, копченый угорь под тонким соусом “прованс”, цесарки фаршированные, кулебяка с визигой.

Стерлядь прикажете кусками по-американски или в шампанском?

Соколов нетерпеливо прервал:

— Мне нынче не до разносолов. Тащи селедку с картошкой, огурцы малосольные да борщ. Графинчик чтоб ледяной был. Беги! — И к Жеребцову:— Рассказывай, что выяснить удалось?

Тот, желая подчеркнуть собственную исключительность, с азартом заговорил:

— Ведь днем минуты спокойной не дают! Так я вчера вечером оставил на службе Ирошникова, стали мы дактилоскопическую картотеку в порядок приводить. Вдруг — телефон! Как вы, Аполлинарий Николаевич, приказываете, я сразу на часы посмотрел: без десяти минут двенадцать. Мужчина говорит, а сам страшно взволнован: “Я солист Большого театра Иван Арчевский. Живу в доме номер три — угол Малой Дмитровки и Настасьинского переулка. Сейчас открыл парадную дверь, а там, на площадке, человек лежит, стонет и вся спина в крови. Я даже руки измазал! Пригляделся, ба! Да это мой сосед фельдшер Попов, в пятом нумере живет. Скорее приезжайте!”

Мы с Ирошниковым вскочили в коляску — десяти минут не прошло, как были на месте преступления. Попов лежал в луже крови. Его ударили под левую лопатку, но сердце не задели. Я спросил: “Кто на вас покушался?” Попов простонал: “Не знаю, врагов у меня нет...” у Него даже кошелек из кармана не взяли. Мы отправили его в ближайшую больницу — Екатерининскую, это на Петровском бульваре. Но по дороге он скончался.

Подозрения

Соколов глубоко задумался, даже перестал борщ есть. Потом сказал:

— Но у этого преступления должны быть мотивы. На такое злодейство преступника должна толкнуть острая необходимость.

— У меня есть подозрения, — заметил Жеребцов, пропустив рюмку водки. — Попов служил в Императорском Вдовьем доме на Садовой-Кудринской. Я утром был там. Все о покойном отзываются тепло: “Тихий, исполнительный человек, ни с кем не ссорился”. Но... владелица дома, где жил убитый, мадам Тюляева мне сообщила, что у жены Попова роман. С кем, вы думаете? С тенором Арчевским, тем самым, что позвонил в сыск.

— Ты, дитя природы, желаешь сказать, что знаменитый тенор из-за страсти зарезал соперника?

Жеребцов азартно воскликнул:

— Конечно! Артисты все балухманные. Жена Попова — Маргарита, сообщила артисту о позднем дежурстве мужа. Тот выследил и... А потом нам позвонил: дескать, алиби! Старый трюк. Ведь больше некому.

Соколов вынул золотой хронометр, который недавно купил в магазине “Павел Буре” (Кузнецкий мост, 1) за четыреста пятьдесят рублей:

— Скорее закончим ужин и — в морг! Там Павловский экспертизу проводит.

В царстве мертвых

Уже через полчаса сыщики въезжали в старинные ворота Екатерининской больницы. Слева от церкви — приземистое сооружение о четырех изящных арочных окнах — морг. (Впрочем, он и ныне там.)

К сыщикам вышел невысокий человек в переднике, забрызганном кровью. Почесав бороду в мелких кудряшках,представился:

— Патологоанатом Марков! Вы, я вижу, из полиции? Павловский там...

Сыщики вошли в помещение. На секционном столе лежал труп. Большие руки вытянулись вдоль туловища, подбородок остро задран вверх. Сквозь желтую кожу резко проступали ребра. Павловский возле раковины мыл руки.

— Я зашил раневое отверстие, чтоб кровотечения не было. Коля, подхвати за плечи, перевернем на живот. Нож прошел в плевральную полость — вот тут, левее сердца.