Граф Соколов — гений сыска

Соколов отправился в Сокольники, добрался до Большого Оленьего проспекта. Замечательные места! Густой лес вокруг, тишина, птички заливаются, жизни радуются. В добротном двухэтажном доме купчихи Жуленковой Мария и ее мать расположились во флигеле.

Сыщика встретила полная чернявая женщина цыганистого типа, в каком-то немыслимо заношенном бумазейном платье, лицом сильно схожая с Марией. Это была ее мать. Осипшим голосом она произнесла:

— Где Маша? Я сама волнуюсь, ночь нынешнюю ворочалась, не спала. Была вчера у нее на службе, там с четверга никто ее не видел.

— А когда вы ее видели в последний раз?

— Дело так было! — У женщины мелко тряслись руки, теперь она говорила сквозь слезы. — В среду она сказала мне, что ночевать будет не дома. Ну, дело молодое, незамужнее — пусть погуляет. Вдруг возле полуночи она вернулась, вся зареванная. “Что случилось?” — спрашиваю.

Отвечает: “Ах, какой скандал!” — и больше ни гугу. Утром немного повеселела, говорит: "Авось все обойдется, этот Прокофий влюблен в меня по уши!” И на службу уехала. Больше я ее не видела.

— А почему же вы не заявили в полицию?

Женщина развела руками:

— А чего заявлять? Дело молодое, прежде тоже порой случалось — денечка два-три покружится, покружится, а потом и вернется. А где она, господин полицейский? Цела хоть? А то волнуюсь, волнуюсь...

Предположения

Соколов отправился в сыск. Исчезновение Марии ему не показалось случайным. Дело в том, что одновременно с ней исчез с горизонта и Камиль. Изложив дело начальнику сыска Кошко, Соколов заметил:

— Ясно, что все эти исчезновения тесно связаны друге другом.

Кошко возразил:

— Не уверен! Мы выяснили, что чеченец жил по фальшивому паспорту. Понимая, что полиция, занимаясь смертью Прокофия Шубина, может заинтересоваться и личностью самого Камиля-Элдара, он бежал. Логично? Но загадка в другом: почему скрылась Мария? Да, она виновна в смерти Шубина. Но вина эта не уголовная — моральная. Кстати, Марии все дают самые нелестные характеристики. Она была отличным химиком, но слишком... эмансипирована.

— То есть распутна! — усмехнулся Соколов. — Да, особой нравственностью эта девица не отличалась. И симпатии у меня, признаюсь, не вызывает. Не удивлюсь, сели она, спасаясь от скандала, сбежала куда-нибудь в Ниццу с богатым купцом.

— Да, уляжется вся эта история, успокоятся репортеры, Мария и вернется тогда, — кивнул головой Кошко. — Но чеченца, полагаю, нам больше не увидать.

Соколов быстро возразил:

— Вот и нет! Если чеченец живой (а с чего бы ему быть мертвым?), то он непременно придет на похороны проститься с другом. Судя по всему, это глубоко порядочный человек. И к тому же горец! Стало быть, честь для него выше страха, выше личной опасности. Камиль был предан Прокофию Шубину.

Кошко скептически усмехнулся:

— Предан — живому! А теперь чеченцу надо думать о своей шкуре. Он уже далеко от Москвы.

На этот раз начальник сыска ошибся.

Прощальная слеза

В церкви густая толпа собравшихся ждала начала отпевания. Вдруг в светлом проёме дверей выросла невысокая фигура в истертой бурке. Это был Камиль. Он шел сквозь толпу, как нож идет сквозь масло, его горящее око было устремлено на богатый гроб, стоявший на высоком катафалке. Подойдя вплотную к покойнику, он долго-долго всматривался в застывшие в мертвенной желтизне черты лица, потом негромко сказал непонятное:

— Прощай, кунак! Я сделал тебе подарок. Теперь ты будешь с ней всегда вместе. — Из единственного глаза по смуглой щеке бежала слеза.

...Пока шла служба, Камиль застыл в немой печали, сидел на скамейке возле церковной ограды. Он дожидался похорон.

Он не ведал, что в этот момент в могиле обнаружили труп Марии. Когда узнал, было поздно. Сыщики схватили Камиля — это был приказ Котттко.

Труп положили на передвижной, на колесиках, катафалк, накинув сверху рогожу. Когда его перекладывали на телегу, чтобы везти в полицейский морг, рогожа соскользнула. Толпа любопытных увидала обнаженное тело. Под соском левой груди чернело узкое отверстие от кинжального удара.

На этой же телеге уже в наручниках в сопровождении двух полицейских сидел Камиль. Увидав труп, он взвыл:

— Ух, шайтан! Ты и тут Прокошу обманула... Ведьма!

Камиль ни в чем не запирался. Он рассказал историю своего знакомства с Прокофием, о том, как они крепко подружились. Не скрыл, что люто ненавидел Марию. Он был уверен, что она изменяет Прокофию. Камиль стал следить за девицей. Узнав, что она опять появилась в “Париже”, Камиль понесся к Прокофию. Убедившись в коварстве возлюбленной, тот был так потрясен, что решил свести счеты с жизнью.

Гибель друга поразила Камиля нечеловеческой болью. Страстно жестикулируя, он признался Соколову: