Граф Соколов — гений сыска

На суде Петров-Комаров признался, что впервые мысль о подобных преступлениях пришла в его шальную голову, когда он читал отчеты о судебном процессе над семьей Виноградовых.

КОПЧЕНЫЙ

Татьяне Анатольевне Ребровой

Москву объяла паника. В парковом массиве, прилегавшем к древней усадьбе Стрешневых-Глебовых — в Покровском, за шесть недель июля — августа обнаружили восемь трупов. Маньяк своими жертвами избирал влюбленных. Пока парочка, сидя на садовой скамейке, нежно ворковала о возвышенных чувствах, маньяк тихо подкрадывался сзади и наносил мужчине смертельную рану в область шеи, разрывая сонную артерию. После этого он убивал женщину, вспарывал ей живот и доставал печень. На печени жертвы были отчетливо замечены следы зубов—маньяк “лакомился ” ею. Все усилия полиции по поимке преступника закончились ничем. Казалось бы, что и влюбленные должны стать осмотрительнее и не ходить по ночам в опасное место. Но нет! Очередной жертвой маньяка стал один из бесстрашнейших людей того времени...

Прерванный полет

Ясным солнечным утром Соколов сидел в своей громадной квартире по Садовой-Спасской, пил крепкий чай и читал “Московские ведомости”. Его взгляд вдруг выхватил в рубрике уголовной хроники жирно набранный заголовок: “Очередные жертвы маньяка — знаменитый авиатор Чеховской и его невеста. Полиция бессильна?”

Соколов пробежал взглядом заметку, перечитал еще раз и пружинисто поднялся с кресла. Он подошел к стене, где в ореховой рамке висело фото моторного аэроплана. Возле крыла стоял молодой человек в летной форме. Это и был Эдуард Чеховской, о котором газета сообщила страшную весть. Бесстрашный авиатор, он летал на аппаратах всех конструкций — от планера Лилиенталя до двукрылого гиганта Мессершмитта.

Соколов вспомнил минувший май. Он пришел как-то в Частную оперу Сергея Зимина. Шаляпин пел партию короля Филиппа в —Дон Карлосе”. В антракте кто-то тихим, даже нерешительным голосом окликнул его. Соколов обернулся и увидел высокого узкоплечего человека, державшегося весьма скромно. Трудно было поверить, что это внук Николая I и сын Александра III — Великий князь Михаил Александрович. Именно он до 30 июля 1904 года — дня рождения цесаревича — был наследником российского престола.

С Великим князем Соколов был хорошо знаком еще по Петербургу. Сейчас рядом с ним стоял невысокий, улыбающийся в пышные темные усы человек лет двадцати шести. Даже под фраком угадывалась ладная сильная фигура, а весь облик дышал отвагой. Великий князь после приветствий сказал:

— Вы, Аполлинарий Николаевич, знакомы с Эдуардом Ивановичем Чеховским?

— Ваше Высочество, о подвигах авиатора Чеховского я наслышан много, но чести быть знакомым не имею!

— Тогда позвольте представить... — Тихий голос Великого князя звучал торжественно. Михаил Александрович очень увлекался как развитием авиации, так и дружбой с авиаторами. — Завтра Эдуард Иванович совершит полет на ипподроме.

Не переставая улыбаться, Чеховской бодрым голосом произнес:

— Лечу на новинке — моторном аэроплане братьев Райт. Аппарат хотя несколько громоздок, но, кажется, надежен. Приходите, пожалуйста, Аполлинарий

Николаевич! Ваше присутствие придаст мне... отваги. Право!

Соколов хохотнул и, по обыкновению, так громко, что прогуливавшиеся в фойе оглянулись на него:

— Кому-кому, а вашему брату-авиатору мужества не занимать! Думаю, проще на матушке-земле медведя голыми руками взять, чем летать по поднебесью в хрупкой “этажерке"! А завтра обязательно приду.

На другой день ипподром был забит до отказа. Первым стартовал на планере “Валькирия” немец Хентцен. Затем на одномоторном аппарате старика Дженевецкого в воздух взмыли Сергей Уточкин и его неразлучный друг писатель Куприн. Полет и приземление прошли благополучно.

И вот заключительный номер. К новейшей модели моторного аэроплана конструкции братьев Райт подошел сияющий улыбкой Чеховской. Фотограф попросил его встать у крыла. Затем — рев мотора, отчаянное дребезжание всех частей аэроплана, разбег — и еще толком неопробованный аппарат поднялся в воздух.

Чеховской уже сделал три круга над ипподромом, приветственно помахал рукой из открытой кабины, как заглох мотор, — видимо, отказало магнето. Когда в небе вдруг наступила тишина, замерли и тысячи зрителей. Катастрофа казалась неизбежной.

Аэроплан стал терять высоту. Зрители от ужаса окаменели. Было полное ощущение, что через секунду-другую аппарат носом врежется в покрытый жесткой травой газон. Но в последний момент каким-то невероятным усилием Чеховской сумел все-таки выровнять и посадить машину. Первым к нему подбежал Уточкин, помог выбраться из кабины. Заикаясь, произнес:

— Т-ты в-второй р-раз родился!

Чеховской, припадая на ушибленную ногу, но как всегда спокойный, улыбнулся:

— Согласен, мое второе рождение сегодня же отпразднуем в “Славянском базаре”! Всех приглашаю.

Великий князь Михаил Александрович и Соколов тоже вышли на летное поле, пожали мужественную руку авиатору и приняли приглашение отпраздновать “второе рождение”.