Граф Суворов

— Так уж повелось, что жены у Суворовых живут дольше мужей, вот и выбирал я себе супругу по расчету, ну и она меня. Да только просчитались немного оба. И я вторую мировую пережил, и она не сумела детей нарожать. А так бы была матриархом без всяких оговорок. — с грустной усмешкой проговорил Мирослав. — Меньшиковы при дворе всегда отвечали за науку и образование, воспитание молодежи, но и о службе военной не забывали. Где как не там себе приемников искать? Вот и подсуетился тесть, создал интернат и училище нашего имени, раструбил по всей империи.

— Значит Суворовы — род не самостоятельный? — осторожно поинтересовался я. — И возможность стать княжичем, все это ложь?

— Мы офицеры, верные слуги царя. — тут же ответил Мирослав, гордо выпрямившись, хоть для этого и пришлось опереться на трость. — Что государь велит, то и делаем, и на том стоим. В войсках наш авторитет непререкаем! Да только жизнь не война, она куда сложнее. Васька, что хочешь делай, но первые испытания малец должен пройти без сучка!

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, сделаю все от меня зависящее! — вытянувшись отрапортовал денщик.

— Ну и славно. А ко второму этапу мы может что и придумаем. — выдохнув произнес Мирослав. — Есть у меня еще друзья в армии и среди дворян, помогут. Все, поправляйся, Сашка. Докажи, что Бронислав не зря за тебя жизнь отдал.

— Докажу, ваше сиятельство. — сказал я в спину князю, и его сыну, а те, даже не оглянувшись, вышли и прикрыли за собой дверь. Я же про себя выругался, все к одному, что в том мире что в этом.

Сколько во мне осталось воспоминаний от прошлой жизни — рос безотцовщиной, пробивался везде сам, да только зубы себе обломал, потому и ушел в йоги. И здесь, казавшаяся такой близкой мечта, почти недостижимая, из беспризорника и сироты стать не абы кем, святейшим князем, а на проверку оказывается все тем же — пропагандой, развернутой во всем государстве.

Нет! Я мириться с таким не могу и не стану. Если уж мне выпал шанс — добьюсь того, чтобы все меня наследником Суворовых признали, а после всю эту кодлу переверну, и заставлю чертову социальную лестницу работать. И академию, и кадетский корпус переведу из рук Меньшикова в род.

— Да, задачку нам генерал задал. — вздохнул Василий, садясь на стул рядом с кроватью. — Ты же даже в табеле о рангах путаешься. Князя то светлостью, то сиятельством величаешь. Такого в приличном обществе не поймут. А в офицерском клубе и на дуэль вызвать могут.

— Не научили. — развел я руками, и тут же покачнулся, теряя равновесие.

— Ну ничего, эту оплошность мы быстро исправим. — усмехнулся Василий. — Князь приказал тебя подготовить к первому испытанию, так что ежли мозги на месте, это дело мы не профукаем. И сильно повезло что до него почти месяц. Все успеем.

— А что за испытание-то? Экзамен? — заинтересованно но устало спросил я.

— Точно так. — улыбнулся Василий не слишком ровными зубами. — По истории государства российского, по этикету, баллистике, инженерному делу и многому другому. Я как услышал какой учебник ты хочешь, с чего-то решил, что об испытаниях вступительных ты знаешь. Но так даже лучше. Отдыхай, утром начнем.

Начали мы и в самом деле утром, но отдыхать я не собирался, пусть тело уставало всего за несколько часов и требовало перерыв, разум мой сиял словно звезда и постоянно рвался вперед. Благо мне для этого создали все условия, и хотя я старался заниматься за столом, вечером приходилось читать в кровати.

Хорошая новость заключалась в том, что информация во многом была для меня смутно знакомой и ложилась легко. Объединение славянских племен на территории Киевской Руси, возвышение Москвы, крещение — все это не отличалось от скудных оставшихся в голове воспоминаний из прошлой жизни. Разве что акценты ставились иные.

В учебнике по истории почти тридцать страниц занимало объяснение почему государь — богоизбранная фигура. Род Романовых чуть не к Иисусу сводился, через родство с Рюриковичами, византийскими царями и даже тремя римскими Папами. Зачем такое нужно в современной монархии я понял далеко не сразу.

Учебников попденца в княжескую библиотеку, к сожалению, не завезли, а потому расхождение с моей родной историей пришлось искать самостоятельно. Впрочем, нашлись они довольно скоро и совсем не в той плоскости, которую я себе представлял. Все свелось к одному человеку, о котором я даже не слышал, но который оставил в истории мира и истории существенный след.

Кирилл Васильевич Струве, увлеченный астроном и ученый, прославился не своими изысканиями, а тем, что весной 1885 года, в бытность свою чрезвычайным посланником и полномочным министром в США, встретился с разочарованным жизнью и обществом молодым хорватским электриком и изобретателем Николаем Милутиновичем.