Граф Ушаков

— Как я тебе уже говорила, сейчас у меня гостит мама, — чуть помявшись, перешла Ира к рассказу, — и приехала она не просто так. — Девушка замолчала, собираясь с силами. — Демоны! Я не знаю, как это сказать.

— Ир, что случилось? — Спросил я, попытавшись взять ее за руку в знак поддержки, но девушка ее отдернула.

— Ярик, мы не можем больше встречаться. — Выпалила она, пряча взгляд. — Отец сосватал меня сыну барона.

Ехал ворон на коне — как итог приехал! Ох уж это сословное общество!

Теперь действительно мы не сможем встречаться с Ирой. Даже если я сделаю ей предложение, наш брак никто не возьмется регистрировать, а у меня могут возникнуть серьезные проблемы с законом. Дело в том, что когда один благородный род, заключает договор помолвки, его регистрируют в Царской Книге Родов, то есть по сути, Ирину УЖЕ женили без ее ведома. Кто придумал, такой дурацкий закон мне неизвестно, но вроде действует он уже на протяжении трехсот лет и как по мне является пережитком прошлого. А издан он был с целью остановить войны родов, видимо далеко не все хотели выходить замуж или же жениться за представителей вражеских родов и тем самым приносить себя в жертву во имя тех самых родов. Великий Волхв! Она же не из благородных — она купеческая дочь! Но видимо ее отец, очень уж сильно захотел породниться с состоятельным благородным семейством и расширить свое купеческое дело.

— Без меня, меня женили… — Пробормотал я себе под нос.

— Ярик, пойми это не мое решение, но повлиять на ситуацию я не могу, а отец ничего и слушать не хочет… — Девушка горько вздохнула, а из ее глаз брызнули предательские слезы.

Да уж! Хорош кавалер! Обидели его, а каково сейчас Ире, ты подумал? Ярик, не будь лешим после попойки!

— Я понимаю. — Горько выдавил я. — Я могу как-то повлиять, или чем-то помочь? Пусть мы знакомы с тобой не так долго, но я готов провести остаток своих дней с тобой…

Девушка окончательно разрыдалась и поднявшись со стула кинулась прочь, так и не сказав ни слова, а я сидел и просто смотрел ей в след не зная, что делать. Жутко хотелось напиться и подраться, выплеснуть куда-то свои эмоции. Как кукла-марионетка, на негнущихся ногах я вернулся в общагу, оставив там свои покупки, после чего переоделся в джинсы и футболку.

В таком же потерянном состоянии я пошел ближайший бар расположенный неподалеку от университета. Войдя внутрь, я не глядя по сторонам прошел сразу к барной стойке. Бородатый бармен лет сорока на вид хмуро поприветствовал меня.

— Чего-то покрепче? — Спросил он.

— Да. — Сказал я и положил на стойку купюру номиналом в двести тартов.

Бармен молча достал бутылку с иностранной этикеткой и поставил передо мной, а рядом расположил низкий стакан со льдом, после чего молча отошел в сторону, за что я был ему благодарен. Делиться своей болью, я как-то не привык.

Когда бутылка показала дно, я неровной походкой пошел на выход. Разум был сильно затуманен алкоголем и душе уже не было так мерзко. Выйдя из бара, я сделал глубокий вдох и выдох, пытаясь, хоть немного прояснить сознание, чтобы дойти до общаги. Едва я сделал шаг, как меня кто-то толкнул.

В свое оправдание могу сказать, что мой мозг уже функционировал на одних рефлексах. Не глядя, я неуклюже нанес удар. Кулак со смачным звуком куда-то попал. В ответ прилетело мне в голову, а дальше была какая-то чехарда картинок.

Чье-то оскаленное лицо с выбитым передним зубом; чей-то кулак летящий мне в голову; небо с землей делающие оборот вокруг меня. Снова чье-то лицо, но уже с поломанным носом из которого лилась кровь. Бегущие в мою сторону жандармы. Жандарм отлетающий в сторону; дубинка летящая мне в лоб и темнота.

Царство Тартар

Асгард Тартарский

Асгардское жандармское отделение №8

8:30, 8 сентября 2024 года

«Утро добрым не бывает!» — вспомнилось мне выражение, когда я просыпался. Все тело ломило от боли. Во рту коты устроили общественное отхожее место, а голова грозилась разорваться на мелкие кусочки.

Кряхтя я открыл глаза и осмотрелся. Серые облущенные стены, дыра в полу, над которой висел бочок с водой, рядом железная раковина и кран. По сторонам стоят двухъярусные нары, таких две штуки, на одной из них лежу я. Окно закрытое толстыми металлическими прутьями. Картина классика — доброе утро в изоляторе, после попойки. Мир другой, а результат не изменился.

Шатаясь и перебарывая головокружение с тошнотой, я кое-как добрался до раковины, про себя радуясь, что в камере без соседей. Умывшись и кое-как прополоскав рот, я привалился к стене. Хотелось сказать: «Мама роди меня обратно».

Где-то через час моих страданий, открылось окошко в стальной двери.

— Заключенный, встать лицом к стене, руки за спину.