Граф-затворник

– Не очень-то я восприимчива и потому не собираюсь искать у вас утешения – ночью или в другое время. Кошки слишком умны и независимы, чтобы подчиняться таким, как вы, лорд Калверкоум, – сумела выговорить Персефона, хотя ее тело уже пронзали сладкие, горячие потоки дрожи при одной мысли о его ласковых пальцах. Тело девушки имело на Алекса Фортина такие планы, о которых ей даже не хотелось думать.

Он лишь мягко улыбнулся в ответ на ее оборонительные слова, и Персефона мысленно выругалась. Он же видит ее насквозь – и не важно, насколько способен видеть физически. В тиши сада более цивилизованный человек, застав ее в уединении, уже понял бы: ей необходимо побыть одной, а истинный джентльмен уже повернулся бы и ушел. Девушка вопросительно смотрела на свою тезку – статую древнегреческой богини весны. Окружающий богиню сад знавал лучшие времена и ждал нового весеннего обновления, чтобы опять поражать посетителей своим великолепием…

«И зачем граф пришел сюда, если не собирался говорить со мной? И все же он здесь и приводит меня в бешенство своей отчужденностью, да и смотрит так враждебно», – подумала она.

– Я вас прошу, не верьте всем сплетням обо мне, пока не узнаете меня получше, – ровным голосом предупредил он.

– Да с какой стати мне собирать о вас сплетни?

– Мне в голову приходит одна очень земная причина, – мягко проговорил он.

В воздухе внезапно пахнуло опасностью – и совсем не той, что пугала ее чуть раньше.

– Я не решилась бы на какие-либо отношения с таким циничным человеком, даже если бы он был помазанником божьим и владельцем гор золота, – воинственно заявила она.

– Интересно, спорила ли ваша тезка-богиня с Гадесом, прежде чем он унес ее в свое темное подземное царство? – задумчиво произнес он и кивнул на прекрасную резную статую богини Персефоны.

Он говорил так, словно обсуждал классическую мифологию с преподавателем в Оксфорде или Кембридже, но его бездонные синие глаза смотрели на Персефону с явным вожделением. В его взгляде таилось что-то куда более опасное, чем простая потребность плоти: в нем плясали искры, угрожающие пошатнуть ее душевное равновесие. Персефона изо всех сил постаралась сбросить его чары. Они оба испытывали похожие чувства – и притягательные, и отталкивающие.

– Мать Персефоны, богиня Деметра, пришла в ярость и вырвала дочь из лап мрачного повелителя подземного мира, – возразила девушка, несмотря на сильное сердцебиение и странное чувство отрезанности от реального мира.

Естественно, ей следовало повернуться и уйти, но в ней взыграл дерзкий дух Сиборнов, поэтому она осталась на месте. Их взгляды встретились, у каждого где-то внутри вспыхнул и стал распространяться обжигающий жар. Персефона мысленно заставила себя не обращать внимания на желание кажущегося чужим тела и напомнила себе, что чужак здесь он. Таковым и должен остаться, если у нее сохранились хоть какие-то остатки здравого смысла.

– Лишь на полгода, – уточнил граф. – Вряд ли ее устраивало столь долго жить в земном мире в тоске по своему любимому и ждать зимы, когда она снова сможет к нему вернуться. Подозреваю: ей безумно хотелось вновь оказаться в его объятиях. А еще – чтобы земной мир также погрузился в покой, и смертные перестали донимать ее постоянными мольбами.

– Это всего лишь миф, складная история, призванная развлечь простых людей и без каких-то философских глубин объяснить смену времен года, – ответила девушка вдруг осипшим голосом и тут же мысленно отругала себя за глупость: «Зачем так себя нервировать?»

– Персефона – богиня плодородия, мисс Сиборн. Ее культ глубоко вплетен в историю Древней Греции и возлагает на нее ответственность не только за длинные дни и смену теплых одеяний на более легкие.

– Я отлично понимаю, что в средиземноморской Греции разница между зимой и летом очень мала, лорд Калверкоум, – как можно равнодушнее ответила Персефона.

Мужчина приблизился, и ей показалось почти преступлением не прикоснуться к его изуродованному лицу и не исследовать гладкую кожу неповрежденной стороны. Его лицо словно разделялось надвое: одна сторона – прекрасный образчик мужской красоты с гладкой бронзовой кожей, а другая – с ужасными шрамами, свидетельствующая о кошмаре встречи, должно быть, с самим дьяволом. Ей стало интересно: как такой юный красавец Аполлон – лейтенант Фортин – превратился в столь злого отшельника лорда Калверкоума, и осталось ли под этой оболочкой хоть что-то от того прекрасного юноши. Правда, выяснение данного вопроса представляло огромную опасность для душевного равновесия, а ей и без того хватало волнений.

– Скажите это живущим в горах людям, мисс Сиборн. Тем, кому приходится бороться со снегом, чтобы выйти из дома, чтобы согреть себя и свой скот. Скажите это путешественникам, а также тем, кто в погоне за теплом приехал жить к морю. Зима есть повсюду, даже в людских душах.

– Откуда вы знаете? – тихо выдавила Персефона и вдруг ощутила под всей этой броней цинизма настоящего Александра Фортина. И осознала: ей хочется получше с ним познакомиться.