Граф-затворник

– Будь осторожен, хорошо? – попросила она и почувствовала в сердце укол страха. Она отчетливо понимала, какую боль может причинить им враг, когда они так сильно друг в друге нуждаются. Алекс кивнул и посмотрел на нее долгим взглядом, который сообщил ей: он еще не примирился с ее настойчивым желанием, невзирая на того негодяя, жить нормальной жизнью.

– Что хорошо для гусака, хорошо и для гусыни, – ответил он с таким видом, что сразу напомнил буйного молодого человека тех времен, когда она сама была не менее буйной школьницей.

– Леди Сиборн приказала подавать ужин через час, мисс Персефона, – сочувственно сообщил Хьюз и тихо, как призрак, вернулся в холл.

Персефона стояла и безмолвно посылала вслед Алексу в темноту свою любовь и защиту.

– Полагаю, мне лучше подняться наверх и переодеться, – устало вздохнула она и поплелась к себе, чтобы скинуть дорожное платье с толстым слоем пыли и паутины.

К счастью, Электра решила, что сегодня не ее вечер, и, как только семейный ужин подошел к концу, сразу отправилась спать. Гости со свадьбы Джека и Джессики к этому времени уже разъехались по домам, и даже Корисанда отбыла в Лондон, чтобы заказать новое роскошное платье, которое затмит следующую невесту. Поэтому, когда Маркус наконец рассказал матери и сестрам историю своего похищения, разносить сплетни по округе было уже некому. Персефона слушала комический рассказ брата о своем освобождении и незаметно для себя начала отвлекаться – ее все больше и больше занимал вопрос, почему ее жених по окончании ужина снова куда-то пропал. Однако Алекс вскоре вернулся и дал ей куда лучший резон не слушать повествование уже известных событий.

– Все хорошо? – прошептала она, когда он опустился рядом с ней на диван, да так тихо и незаметно, что едва ли кто-то обратил на это внимание.

Для нее самой жизнь забурлила, стоило ему только появиться в комнате, но остальные не были в него влюблены, и нельзя от них ждать, что они будут, как она, остро чувствовать каждое его движение.

– Очень даже, – с самодовольным видом пробормотал тот и не стал пока ничего объяснять, какое срочное дело отвлекло его от рассказа Маркуса.

– Ш-ш-ш! – строго шикнула Хелен, когда старшая сестра попыталась расспросить Алекса. – Маркус как раз переходит к самому интересному.

– Ему следовало бы податься в актеры, – ответила Персефона и свела брови, тогда стало ясно: красочный рассказ брата она делит на шестнадцать.

– К сожалению, я не смогу рассказать, как я оказался в этом готическом замке ужасов, принадлежащем Алексу. Меня привезли туда без сознания, поэтому я не имею представления, кто там меня оставил и как меня приняли хозяева, – сообщил Маркус.

– Тогда почему бы тебе этого не придумать? – поинтересовалась Персефона, награждая брата скептическим взглядом. Этот взгляд свидетельствовал: она знает, что по крайней мере часть этой истории они с Алексом наверняка сочинили на обратном пути в Эшбертон.

– Потому что мистер Уоррендер осведомлен о происшествии значительно лучше меня, – с почтением ответил Маркус.

А его будущий тесть воспринял эти слова с большим недоверием. Сей скромный джентльмен с расстроенным видом развел руки и сказал:

– Мне почти ничего не известно.

Персефону это заявление не обмануло.

– Но все же вы должны были раньше встречать этого самозванца. Иначе вы не поверили бы его истории и требованию держать Маркуса пленником, пока он не получит свидетельства его злодеяний, – отметила леди Сиборн.

Такое заключение ясно доказало Персефоне: мать тоже отчетливо видит все прорехи этой наплетенной истории.

– Верно, он приезжал к нам примерно месяц назад и заявил, что передумал оставлять нас в полуразрушенной усадьбе. Он убедил мою жену, если мы выполним все его последующие требования, не задавая никаких «кто» да «почему», он подыщет нам аккуратный домик у реки или озера, где нам будет значительно комфортней.

– Но почему вы решили, что он – это Алекс? – не выдержала Персефона.

Мистер Уоррендер пожал плечами:

– Да он же так представился, дорогая.

– Неужели вам не понадобилось других доказательств? Кто угодно мог приехать в вашу провинцию и представиться графом Калверкоумом.

– Это так, но жена заверила меня, этот человек – ее родственник. Хотя меня удивляло, как ей удалось разглядеть его лицо – он все время был с высоко поднятым воротником и в надвинутой на глаза шляпе.

– Понимаете, милорд, мы слышали, что вас жестоко изуродовали, когда вы служили в Индии, – храбро призналась Антигона. – А тот человек старался скрыть лицо, это нас и убедило. Мы вас ни разу в жизни не видели. Как мы могли сомневаться в его личности, если он утверждал, что он – это вы?

– Да, с его стороны это было очень умно, – жизнерадостно ответил Алекс.

И Персефона тихо выдохнула от облегчения – кажется, его перестало заботить восприятие окружающими его шрамов, и он понял: люди ценят в нем уникальную личность хоть со шрамами, хоть без них.