Графиня

— Наконец я отправилась туда сама, легла в большую кровать и, клянусь, проспала до рассвета, причем крепче обычного. И когда проснулась, была спокойна, совершенно спокойна. Может, даже чересчур.

— Словно вас охраняло благостное присутствие того, кто любил вас и не желал ни испугать, ни причинить зло.

Миссис Редбрист медленно наклонила голову.

— Да, именно это я чувствовала. Но историй ходило слишком много, и, возможно, я кое-чему верила, но никогда бы не призналась его светлости. Если бедная дама иногда и возвращается в свою комнату, то лишь потому, что провела там так много времени и тут все ей знакомо.

— Кэролайн часто бывала в той, совершенно пустой комнатке?

— Да. Это ее музыкальная комната. Там она играла на арфе, так прекрасно, так мелодично, и ангельские звуки лились из окон. Все, кто проходил мимо, улыбались и смотрели вверх. У некоторых до сих пор звучит в ушах ее арфа.

— Но почему вынесли мебель?

— По приказу его светлости. По-моему, арфа до сих пор на чердаке. В музыкальную комнату больше никто не ходит.

— Потому что дверь заперта?

— Именно. Я открываю ее раз в неделю, чтобы горничные смахнули пыль и подмели, но и только. Никак не пойму, что же стряслось ночью. В каждом старом доме существуют духи, но чтобы они угрожали обитателям? Невероятно! Никому такое не понравится!

— В таком случае это останется дурным сном, миссис Редбрист, потому что все остальное просто неприемлемо. — Я встала. — Хочу поблагодарить вас. Теперь мне стало намного легче. Надеюсь, скоро забуду об ужасной уродине, которая явилась ко мне с ножом мистера Джона и пыталась убить. Пожалуй, это самое мудрое.

— Но, миледи, слишком много неприятностей случилось с вами вчера в новом доме! Разумеется, многое кажется совершенно реальным, вы словно в ловушке оказались, и страх не дает вам дышать!

Не в бровь, а в глаз!

— Верно, — кивнула я и направилась было к порогу, но обернулась:

— Надеюсь, больше ничто не потревожит мои сны.

И видя, как миссис Редбрист прижала руки к обширной груди, подумала, что она, вне всякого сомнения, скажет слугам, что среди ночи с новой графиней Девбридж случилось что-то непонятное. Ах, кто знает, что это было? Сон, видение, может, помрачение ума? Кто знает?

Челядь начнет сплетничать. Но возможно, кому-то что-то известно и я обо всем услышу?

Никогда в жизни я не была так одинока.

Глава 16

Это Джон нашел меня в музыкальной комнате Кэролайн. Я стояла там и думала, что после вчерашнего переполоха миссис Редбрист снова забыла запереть дверь.

Он вошел в каморку. Мне не надо было оглядываться, чтобы понять, кто это. В атмосфере возникло нечто вроде предгрозового напряжения.

— Мне сказали, что теперь вы запели по-другому и поспешили согласиться с тем, что старуха в вашей комнате была не чем иным, как кошмаром.

— Верно, — беспечно бросила я, не отходя от окна. Мне хотелось быть как можно дальше от него, особенно после вчерашней ночи.

— Если вы действительно уверены, что это лишь привиделось вам, нет никаких причин бежать и скрываться от опасности в Лондоне. Воображаемый нож не может вас поразить.

— Насколько я понимаю, да. — Я улыбнулась ему. — Но мне все же очень интересно, почему вы так долго не открывали дверь? Что могло вас задержать?

— Я был раздет. Совсем.

Я оценивающе оглядела его. Против собственной воли. Просто не могла с собой совладать. И он знал, черт его побери, знал, какие мысли меня обуревают!

— Вы где-то слышали о голых мужчинах, Энди? И это вас выбивает из колеи? — Джон пожал плечами. — Ах, это не важно. Как я уже сказал, когда вы заколотили в дверь, я был совершенно обнажен и едва успел натянуть штаны.

Я смотрю исключительно на твое лицо, подонок, и не отведу глаз!

— Лоренс сказал, что Кэролайн ненавидела вас и Томаса. Потому что хотела родить мужу наследника.

Джон охотно подхватил новую тему:

— Не помню. Правда, не помню. Кэролайн была…

Он замолчал и бросил взгляд в сторону окна, словно видел там что-то, давно исчезнувшее.

— Какой?

— Настоящей сказочной принцессой. Я был двенадцатилетним мальчишкой, и мы с Томасом жили здесь всего полгода до того, как дядя Лоренс женился на ней. Но мы ничуть не возражали. Кэролайн казалась доброй, а смех… ничего чудеснее я не слышал. Как перезвон колокольчиков. Она была всего на восемь лет старше меня. Даже тогда дядя Лоренс предпочитал иметь совсем юную жену.

— И вы не заметили в ней ничего странного?

— Вы имеете в виду ее безумие? Это проявилось позже, после года супружеской жизни. Помню, как слуги сплетничали о ее выходках. Помню, как дядя Лоренс говорил мне, что она плохо себя чувствует. А я ответил, что она беременна и именно поэтому болеет. И что дам в таком состоянии даже иногда тошнит.

— И двенадцатилетний мальчик знал подобные вещи? Вы так и объяснили дяде?

— О, к тому времени мне уже было тринадцать, а может, и четырнадцать… Да, я так и заявил — и получил за это подзатыльник. Но, честно говоря, в моей памяти навсегда запечатлелась смеющаяся, беззаботная Кэролайн. Правда, в то время и потом я редко бывал дома. А вы что, ревнуете ко второй жене дяди?