Графиня берет выходной (СИ)

— О том, что вы с отцом нашли Сияние Мадонны, — тихо шиплю, гипнотизируя его взглядом, — Хотя, готова поспорить, что сегодня утром похожий камень выпал из вазы эмира, когда я ее случайно уронила.

Говорю и резко отодвигаюсь от Генриха, откидываясь спиной на кресло и прикрывая глаза. Я изрядно перенервничала во время досмотра в аэропорту, и теперь меня охватывает волна необузданного гнева.

— Ди… — растеряно бормочет он, накрывая мою ладонь своей, — Я и подумать не мог, что ты у меня такой… осведомленной оказалась. — Он замолкает, подбирая слова, и произносит короткое: — Прости.

Пожимаю плечами и поудобнее устраиваюсь в кресле.

— Сильно переживала? — наклоняется ко мне и проводит носом по виску, целуя. Извиняется.

Молчу, громко сопя, и самым бесстыжим образом принимаюсь манипулировать мужем. Не стыдно, я не из вредности, а профилактики ради. К тому же, действительно сильно сегодня переволновалась, и имею полное право на каплю нежности и сочувствия.

— Ди, — Генри нежно перебирает мои пальцы, — Как мне загладить вину?

Мы оба знаем, что Генрих не виноват в том, что его супруга безмерно любопытна и сунула свой нос утром в вазу, но тем не менее он играет по моим правилам. Чуть склоняю голову и открываю глаза, молчаливо спрашивая, не послышалось ли мне.

Он на секунду прикрывает глаза, кивая, и ждет моего ответа, я же бесцеремонно хватаю супруга за галстук и притягиваю к себе:

— Я хочу знать правду! — выдыхаю ему в губы, — Иначе…

— Иначе что, любопытная моя? — тихо смеется он, поддразнивая меня.

— Иначе умру от любопытства! — грозно восклицает в ответ, но этот провокатор начинает хохотать еще громче, — Иначе… — сощуриваю глаза, на ходу придумывая угрозу посерьезнее: — Иначе я приму приглашение эмира Юсуфа Аль Харунжа и буду участвовать в пустынных гонках в новом сезоне!

Блефую, конечно, по-страшному, но результата добиваюсь:

— Хорошо. Расскажу. — соглашается Генри и откидывается на спинку кресла, вновь закрывая глаза, — Попозже.

Копирую его позу, поудобнее располагаясь на своем месте, и соглашаюсь. Прекрасно понимаю, что сейчас не время и не место.

Летим в тишине, хорошо бы отдохнуть перед встречей с родителями и Его Величеством Артуром II, но сон не идет. Ворочаюсь и никак не могу расслабиться, на душе отчего-то становится грустно.

— Генри, — мягки касаюсь его ладони, покоящейся на подлокотнике кресла, — Какие у нас планы?

— На сегодня? — сонно бормочет он, не открывая глаз.

— На сегодня и вообще…

— Сегодня вечером мы должны появиться в гостях у твоего отца. Чисто номинально, для прессы. Вопрос с камнем уже решен. — терпеливо принимается объяснять он, — Потом поедем к нам домой. Завтра пообедаем в компании сиятельного Юсуфа Аль Харунжа, вернем ему ключик от хранилища с деньгами. Недели через три нужно будет провести благотворительный вечер, посвященный Сиянию Мадонны.

Благодарно киваю и закрываю глаза. Все идет своим чередом. Все так, как и должно быть. Но Генрих будто чувствует, что несмотря на расслабленную позу, внутри меня по-прежнему терзают смутные сомнения.

— Если нет желания лично заниматься подготовкой к приему, то можно воспользоваться услугами банкетных учредителей. По приезду можно связаться… — Генрих не ленится, достает телефон и ищет какую-то информацию, — с Салли Донован. В прошлый раз, когда мы пользовались услугами ее агентства, ты была в восторге.

Легкая улыбка ложится на мои губы, и искренняя благодарность заливает ярким теплым светом мою душу. Генрих все помнит, все знает. Он подмечает самые незначительные мелочи. Подмечает и всегда подмечал. И почему я раньше этого никогда не замечала и не ценила? И как мне повезло прозреть до того, как я все это безвозвратно потеряла.

Сжимаю его руку в своей и делаю то, чего никогда не делала раньше — открыто делюсь своими эмоциями, заставляю его почувствовать всю мою любовь и признательность, хранящиеся в сердце.

Он изумленно вздрагивает, и брови его сводятся над переносицей.

— Ты самый лучший. Я подумаю, над твоим предложением, — сдержанно киваю, — Хорошо, что у тебя остались координаты агентства.

Закрываю глаза и продолжаю копаться в себе, только на этот раз мне открываются и другая сторона моих желаний. Игриво морщу носик, зажмуривая один глаз, и с улыбкой добавляю:

— Надо признаться, я сама ужасно соскучилась по организации банкетов. И по вниманию газетчиков. И по обществу едких светских сплетников. И по нашим совместным ужинам. И чтению книг вечером в твоем кабинете.

Продолжать могу бесконечно. Глупо отрицать — это важная часть моей жизн. Без нудного высшего общества, от которого зубы порой стираются в порошок, я буду не я. Мне это также необходимо, как и чувствовать ветер в волосах или любоваться загадочной глубиной драгоценных камней. Лишь бы Генри был рядом.

Закрываю глаза, и мне, наконец, удается уснуть.

В аэропорту нас встречает Барберри, и прежняя жизнь вновь становится на круги своя. Он распахивает свои широкие объятия, и я пользуясь тем, что выгляжу по-прежнему как Донна Хендрикс, влетаю в них с разбегу: