Графиня берет выходной (СИ)

— На вечере у эмира, — без утайки сообщает он, — Слишком умело вы кружили в танце с владыкой Абу-Сахари, слишком хорошо держали лицо в высшем обществе. Впрочем, последнее я всегда замечал за вами, и только во дворце у эмира все встало на свои места, — торжественно объясняет Александр, а потом, немного подумав, вдается в рассуждения: — Сначала я ужасно пережевал за вас. Такое откровенное внимание со стороны Лорда Истербрука к вашей персоне удивляло. В особенности то, что я не чувствовал ни фальши, ни лжи в его поведении, он был искренен в своей симпатии к вам.

Ханниган хочет продолжить, но я обрываю его на полуслове. Замечаю странность в его рассказе и тороплюсь высказать предположение:

— Вы эмпат? — удивленно округляю глаза.

— Да, я такой же по своей природе, как и вы, — чуть поворачивает голову в мою сторону, и я наблюдаю лукавую улыбку на его губах, — Иначе, как бы я уловил такие яркие, такие вкусные, такие чистые и неподкупные эмоции незнакомки за соседним столиком в Монтиаке? Ее вера в мечту окрыляла!

Краснею до самых кончиков ушей. Я привыкла считывать эмоции окружающих меня людей и использовать эти знания в своих целях, и сейчас совершенно оказалась не готова к тому, что кто-то поступал подобным образом по отношению ко мне.

— Вы даже не прикасались ко мне, — растеряно бормочу, пряча глаза.

— Не смущайтесь, Диана. Это приходит с опытом. Поверьте, со временем вы научитесь разбираться в людях и слышать их эмоциональный фон на расстоянии. Это совсем несложно с вашей наследственностью.

Согласно киваю. Возможно, Александр прав. Последнее время я часто ловлю себя на мысли, что мне доступно считывать поверхностные чувства и переживания своих собеседников на расстоянии, о супруге я вообще молчу. Чувства Генриха стали казаться до того прозрачными, до того кристально чистыми, точно они отражение моих собственных.

— И многие заподозрили неладное? — задаю один из волнующих вопросов и с замиранием сердца жду ответа.

— Скажем так, многие заподозрили ненужное, — морщится Ханниган, а я поджимаю губы.

Скандалу быть, его не миновать.

— Думаю, не стоит слишком волноваться на этот счет, — быстро принимается успокаивать мужчина, замечая смятение на моем лице, — Люди позлословят, а потом позабудут. К тому же, ваши профессиональные успехи говорят сами за себя.

— Позвольте не согласиться с вами, Александр. Волноваться стоит. Ведь повода для злословия нет. Это известно и мне, и вам. Значит, необходимо и остальным разъяснить ситуацию. Я не позволю кому бы то ни было втаптывать нашу с Генрихом фамилию в грязь. Поэтому, собственно, я и здесь.

Бровь Ханнигана изумленно изгибается, но он никак не комментирует свое удивление.

— Буду рад посодействовать вам всем, чем смогу, — тихо сообщает мне, возвращаясь за стол, а я благодарю киваю, подвигая к себе нужный договор и прокручивая ручку между пальцами.

— Вы знаете, у меня, и правда, будет к вам одна просьба, — с заминкой проговариваю я и бросаю хитрый взгляд на Ханнигана. Моя просьба покажется странной, а возможно, и абсурдной.

— Я весь во внимании, — располагается в кресле поудобнее и устремляет свой взор на меня.

— Я хотела бы приобщить к сборке двигателя моего одного очень хорошего, очень давнего знакомого, кому я безоговорочно доверяю.

Ханниган не медлит с ответом:

— Не вижу в этом больших проблем, — согласно кивает он.

А я с довольной улыбкой на лице ставлю свою подпись на договоре. Очередном краткосрочном договоре, только на этот раз на имя Дианы Истербрук.

              На следующий день на автодром приезжаю в компании Барберри, он с восторгом осматривает болиды, стоящие в ангаре, и, не имея сил удержаться от соблазна, проводит рукой по гладкому капоту, радостно причмокивая:

       – Я в восторге, Диди, – растягиваются в широкой улыбке его губы, и сеточка морщин расползается в уголках глаз, – Что еще для счастья нужно старику?

       – Ну, наверное, остается только реализовать свои гениальные идеи, – обнимаю Барберри за плечи и целую в мягкую щеку. Сегодня он мой дядя, и мне можно все.

       Вскоре они уединяются с Джонатаном Тейлором в мастерской, а я, пользуясь моментом, незаметно проскальзываю за ними. Идея Барберри и для меня пока остается загадкой, которая требует срочного решения. Он предлагает невероятное: использовать не двумерную модель расположения камней, а трехмерную! К черту плоские шестигранники, да здравствуют, объемные тетраэдры! По его задумке четыре камня следует расположить в форме пирамиды, так связи между ними будут прочнее, и двигатель не будет требовать столь частой зарядки.

       Джонатан поначалу воспринимает скептически подобную задумку, в голове у него рождаются сотни вопросов и нестыковок. Но мой старый добрый Томас с легкостью развеивает все его сомнения, разъясняя каждый спорный момент.

       Я ухожу на тренировку, а мужчины рисуют макет и начинают кропотливо рассчитывать начальные магические заряды, учитывая физические характеристики машины и водителя.