Графиня де Монсоро

— Любопытно, — произнес принц, подвигаясь поближе к звонку, чтобы иметь возможность вызвать слуг.

— Весьма любопытно, — сказал Монсоро.

— Ну что ж, сообщите мне то, что хотели.

— Я затем и пришел.

— Вы позволите мне тоже сесть?

— Не надо смеяться над смиренным и верным другом, который, невзирая на поздний час и болезненное состояние, явился сюда, чтобы оказать вам важную услугу. Если я и сел, ваше высочество, то, клянусь честью, лишь потому, что ноги меня не держат.

— Услугу? — переспросил герцог. — Услугу?

— Да.

— Так говорите же!

— Ваше высочество, я явился к вам по поручению одного могущественного лица.

— Короля?

— Нет, его светлости герцога де Гиза.

— А, — сказал принц, — по поручению герцога де Гиза — это другое дело. Подойдите ко мне и говорите тише.

XLII О ТОМ, КАК ГЕРЦОГ АНЖУЙСКИЙ ПОСТАВИЛ СВОЮ ПОДПИСЬ, И О ТОМ, ЧТО ОН СКАЗАЛ ПОСЛЕ ЭТОГО

Некоторое время герцог Анжуйский и Монсоро молчали. Затем герцог прервал молчание.

— Ну, господин граф, — спросил он, — что же господа де Гизы поручили вам сообщить мне?

— Очень многое, ваше высочество.

— Значит, вы получили от них письмо?

— О нет. После странного исчезновения мэтра Никола Давида господа де Гизы больше не посылают писем.

— В таком случае, вы сами побывали в армии?

— Нет, ваше высочество, это они приехали в Париж.

— Господа де Гизы в Париже? — воскликнул герцог.

— Да.

— И я их не видел!

— Они слишком осторожны, чтобы подвергать опасности себя, а также и ваше высочество.

— И меня даже не известили!

— Почему же нет, ваше высочество? Как раз этим я сейчас и занимаюсь.

— А что они собираются здесь делать?

— Но ведь они явились на встречу, которую вы им сами назначили.

— Я! Я назначил им встречу?

— Разумеется. В тот самый день, когда вы, ваше высочество, были арестованы, вы получили письмо от господ де Гизов и через мое посредство ответили им, слово в слово, что они должны быть в Париже с тридцать первого мая до второго июня. Сегодня тридцать первое мая. Если вы забыли господ де Гизов, то господа де Гизы, как видите, вас не забыли, ваше высочество.

Франсуа побелел.

С того дня произошло столько событий, что он упустил из виду это свидание, несмотря на всю его важность.

— Верно, — сказал он, — но между мною и господами де Гизами больше не существует тех отношений, которые существовали тогда.

— Если это так, ваше высочество, — сказал граф, — вам лучше предупредить их, ибо мне кажется, что у них на этот счет совсем иное мнение.

— То есть?

— Вы, быть может, полагаете, что развязались с ними, ваше высочество, но они продолжают считать себя связанными с вами.

— Это западня, любезный граф, приманка, на которую такой человек, как я, во второй раз не попадется.

— А где же ваше высочество попались в первый раз?

— Как где я попался? Да в Лувре, черт побери!

— Разве это было по вине господ де Гизов?

— Я не утверждаю этого, — проворчал герцог, — я не утверждаю, я только говорю, что они ничего не сделали, чтобы помочь мне бежать.

— Это было бы нелегко, так как они сами находились в бегах.

— Верно, — прошептал герцог.

— Но, как только вы очутились в Анжу, разве они не поручили мне сказать вам, что вы можете всегда рассчитывать на них, как они рассчитывают на вас, и что в тот день, когда вы двинетесь на Париж, они тоже выступят против него?

— И это верно, — сказал герцог, — но я не двинулся на Париж.

— Нет, двинулись, ваше высочество, раз вы в Париже.

— Да, я в Париже, но как союзник моего брата.

— Разрешите вам заметить, ваше высочество, что Гизам вы больше чем союзник.

— Кто же я им?

— Сообщник, ваше высочество.

Герцог Анжуйский прикусил губу.

— Так вы говорите, что они поручили вам объявить мне об их прибытии?

— Да, ваше высочество, они оказали мне эту честь.

— Но они не сообщили вам причин своего возращения?

— Зная меня как доверенное лицо вашего высочества, они сообщили мне все: и причины и планы.

— Так у них есть планы? Какие?

— Те же, что и прежде.

— И они считают их осуществимыми?

— Они в них уверены.

— А цель этих планов по-прежнему…

Герцог остановился, не решаясь выговорить слова, которые должны были последовать за теми, что он произнес.

Монсоро закончил его мысль:

— Да, ваше высочество, их цель — сделать вас королем Франции.

Герцог почувствовал, как лицо его краснеет от радости.

— Но благоприятный ли сейчас момент? — спросил он.

— Это решит ваша мудрость.

— Моя мудрость?

— Да. Вот факты, факты очевидные, неопровержимые.

— Я слушаю.