Графиня де Монсоро

Бюсси молчал. Кусая губы, он оглядывал комнату, чтобы оценить, какие у него возможности для сопротивления, когда дело дойдет до схватки.

— Он узнает, — продолжал голос, насмешливый тон которого делал еще более странным его низкое, мрачное звучание, — он узнает, что главный ловчий в отъезде, что жена осталась одна, что ей, быть может, страшно, и является составить ей компанию. И когда же? Накануне поединка. Я повторяю: вот настоящий, замечательный друг!

— А! Это вы, господин де Монсоро, — сказал Бюсси. — Прекрасно. Сбросьте вашу маску. Я уже знаю, с кем имею дело.

— Я так и поступлю, — ответил главный ловчий.

И он отшвырнул свою черную маску далеко в сторону.

Диана слабо вскрикнула.

Бледность графа была похожа на бледность мертвеца, улыбка его была улыбкой демона.

— Вот так. Пора кончать, сударь, — сказал Бюсси. — Мне не по душе лишние разговоры. Произносить речи перед дракой — это годится для героев Гомера, на то они и полубоги, а я человек, но, заметьте, человек, лишенный страха. Нападайте, или прочь с дороги!

Монсоро ответил хриплым, пронзительным смехом, который заставил Диану вздрогнуть, а Бюсси привел в ярость.

— Прочь с дороги! — повторил молодой человек, и кровь, прилившая до этого к его сердцу, бросилась ему в голову.

— Ого! Прочь с дороги? — воскликнул Монсоро. — Кажется, вы так сказали, господин де Бюсси?

— Тогда скрестим наши шпаги и покончим с этим, — сказал молодой человек, — я должен вернуться домой, а живу я далеко.

— Вы пришли, чтобы остаться здесь на ночь, сударь, — сказал главный ловчий, — и вы здесь останетесь.

Тут над перилами балкона показались головы еще двух человек; эти двое перелезли через балюстраду и встали рядом со своими товарищами.

— Четыре плюс два — шесть, — сказал Бюсси. — А где же остальные?

— Они у дверей и ждут, — сказал главный ловчий.

Диана упала на колени, и, хотя она делала отчаянные усилия, чтобы совладать с собой, Бюсси услышал ее рыдания.

Он быстро взглянул на нее, затем снова перевел взгляд на графа и после секундного размышления сказал:

— Любезный сударь, вам известно, что я человек чести?

— Да, — сказал Монсоро, — вы такой же человек чести, как эта госпожа — целомудренная женщина.

— Хорошо, сударь, — ответил Бюсси, слегка кивнув головой, — сказано сильно, но это заслужено, и мы рассчитаемся за все разом. Одно только: завтра у меня поединок с четырьмя известными вам дворянами, и первенство принадлежит им, а не вам, поэтому я прошу оказать мне любезность и позволить мне сегодня удалиться, под залог слова, что мы с вами снова встретимся, когда и где вам будет угодно.

Монсоро пожал плечами.

— Послушайте, — сказал Бюсси, — клянусь Богом, сударь, когда я дам удовлетворение господам де Шомбергу, д’Эпернону, де Келюсу и де Можирону, я буду в вашем распоряжении, целиком в вашем и, только в вашем. Если они убьют меня, что ж, вы будете отомщены их руками, вот и все. Если же, напротив, я окажусь в состоянии расплатиться с вами сам…

Монсоро обернулся к своим людям.

— Ну, — сказал он. — Бей его! Вперед, мои храбрецы!

— А, — сказал Бюсси, — я ошибся: это не поединок, это убийство.

— Черт подери! — воскликнул Монсоро.

— Да, я вижу, мы ошиблись друг в друге. Но подумайте вот о чем, сударь: все это придется не по душе герцогу Анжуйскому.

— Он-то меня и прислал, — ответил Монсоро.

Бюсси вздрогнул, Диана со стоном воздела руки к небу.

— В таком случае, — сказал молодой человек, — я буду рассчитывать только на Бюсси. Держитесь, мои храбрецы!

С молниеносной быстротой он опрокинул скамейку для молитв, подтащил к ней стол и швырнул сверху стул. Таким образом, в одну секунду он воздвиг между собой и врагами нечто вроде оборонительного вала.

Он действовал так быстро, что пуля, выпущенная из аркебузы, попала лишь в скамейку и застряла в ее досках. Тем временем Бюсси повалил чудесный шкафчик времен Франциска I и добавил его к своему укреплению.

Диана оказалась прикрытой этим шкафчиком. Она понимала, что не может помочь Бюсси ничем, кроме своих молитв, и молилась. Бюсси бросил взгляд на нее, потом на противников, затем на свой импровизированный оборонительный вал.

— Теперь, пожалуйте, — сказал он, — но будьте осторожны: моя шпага колется.

“Храбрецы”, понукаемые Монсоро, двинулись на Бюсси, как на кабана. Бюсси ждал их, пригнувшись, с горящими глазами. Один из нападающих протянул было руку к скамейке, чтобы оттащить ее, но, прежде чем его рука коснулась оборонительного заграждения, шпага Бюсси, высунувшись в амбразуру, рассекла эту руку от локтя до плеча.

Человек вскрикнул и попятился к окну.

В этот момент Бюсси услышал быстрые шаги в коридоре и решил, что оказался между двух огней. Он метнулся к двери, чтобы задвинуть засов, но, прежде чем он успел это сделать, дверь распахнулась.

Молодой человек отступил на шаг и приготовился обороняться против всех разом.

В дверь вбежали двое.

— А, дорогой мой господин, — послышался очень знакомый голос, — мы не опоздали?

— Реми! — произнес Бюсси.

— И я! — крикнул второй голос. — Да тут, кажется, убивают?

Бюсси узнал и этот голос и закричал от радости.

— Сен-Люк! — воскликнул он.

— Я самый!