Графиня де Шарни. Части 4, 5, 6

— Нет, нет, — покачала головой Андре, — нет, не то. Потом я навела справки и узнала, что вам удалось спастись; тогда я вернулась сюда и, как видите, стояла на коленях… я молилась… я благодарила Всевышнего.

— Раз уж вы на коленях, сударыня, раз вы говорите с Богом, не вставайте, пока не замолвите перед ним словечко за моего бедного брата!

— За господина Изидора? Ах, так это он!.. — вскрикнула Андре. — Бедный мальчик!

И она уронила голову на руки.

Шарни шагнул вперед и взглянул на это чистое создание, погруженное в молитву, с непередаваемым выражением нежной печали.

В его взгляде угадывались огромное сочувствие, мягкость и сострадание.

Было в нем и сдерживаемое влечение.

Разве королева не сказала ему, вернее, не проговорилась, что Андре его любит?

Окончив молитву, графиня обернулась.

— Он мертв? — спросила она.

— Да, мертв, как и бедный Жорж, и все по той же причине, при исполнении того же долга.

— Неужели, несмотря на огромное горе, которое должна была причинить вам гибель брата, вы не забыли обо мне, сударь? — продолжала Андре тихо, почти неслышно.

К счастью, Шарни сердцем угадывал каждое ее слово.

— Сударыня, вы дали моему брату поручение ко мне, не так ли?

— Сударь!.. — пролепетала Андре, поднимаясь на одно колено и с беспокойством глядя на графа.

— Вы ведь передали с ним для меня письмо, верно?

— Сударь! — повторила Андре дрогнувшим голосом.

— После гибели бедного Изидора, сударыня, мне передали его бумаги, среди них было ваше письмо.

— Вы его прочли? Ах!.. — закрыв лицо руками, вскрикнула Андре.

— Сударыня, я должен был узнать содержание этого письма лишь в том случае, если бы оказался смертельно ранен, а я, как вы видите, жив.

— Значит, письмо?..

— Вот оно, сударыня, в том виде, в каком вы передали его Изидору.

— О! — прошептала Андре принимая из его рук письмо. — Это так прекрасно… или, напротив, так жестоко с вашей стороны!

Шарни сжал руку Андре в своих.

Андре хотела было отнять у него руку.

Шарни не выпускал ее, шепнув: "Умоляю вас, сударыня!"; она вздохнула словно в испуге, но, не имея сил с собой бороться, оставила в руках Шарни свою дрожащую влажную руку.

Смутившись и не зная, куда девать глаза, избегая пристального взгляда Шарни и не имея возможности отступить, она пролепетала:

— Да, понимаю, сударь, вы пришли, чтобы вернуть мне это письмо?

— Да, сударыня, за этим и еще вот зачем… я должен просить у вас прощения, графиня.

У Андре замерло сердце: Шарни впервые называл ее просто "графиней" без предшествующего этому слову церемонного "госпожа".

Кроме того, ее поразила нежность, с какой он произнес последние слова.

— Прощения? У меня, господин граф? За что же?

— За то, как я вел себя по отношению к вам все эти шесть лет…

Андре в изумлении взглянула на Шарни.

— Разве я когда-нибудь на это жаловалась, сударь? — проговорила она.

— Нет, сударыня, потому что вы — ангел!

Андре почувствовала, как взгляд ее против воли затуманился и на глаза навернулись слезы.

— Вы плачете, Андре? — спросил Шарни.

— Простите, меня сударь! — разражаясь слезами, воскликнула Андре. — Я не привыкла, чтобы вы так со мною разговаривали… О Боже, Боже!

Она подошла к креслу и рухнула в него, спрятав лицо в ладонях.

Спустя некоторое время она подняла голову и, покачав головой, проговорила:

— Я, верно, лишилась рассудка!

Вдруг она замерла. Пока она плакала, закрыв лицо руками, Шарни опустился перед ней на колени.

— О! Вы у моих ног, у моих ног!.. — только и сумела прошептать она.

— Да ведь я вам сказал, Андре, что пришел просить у вас прощения!

— У моих ног!.. — повторила она, словно не веря своим глазам.

— Андре, почему вы отняли у меня свою руку? — упрекнул ее Шарни.

Он снова протянул ей свою руку.

Она в ужасе отпрянула.

— Что все это значит? — тихо спросила она.

— Андре! — с нежностью в голосе отозвался Шарни. — Это значит, что я вас люблю!

Андре прижала руку к груди и вскрикнула.

Вскочив на ноги, словно подброшенная пружиной, и обхватив голову руками, она повторила:

— Он меня любит! Он меня любит! Но это невозможно!

— Скажите, что вы не любите меня, Андре, но не говорите, что я не могу вас любить!

Она взглянула на Шарни, словно желая убедиться в том, что он говорит правду; большие черные глаза графа еще красноречивее выражали его чувства, чем слова.

Андре могла бы усомниться в его словах, но его взгляд не мог ее обмануть.

— О Господи! — пробормотала она. — Есть ли на свете кто-нибудь несчастнее меня?

— Андре! — продолжал Шарни. — Скажите, что вы любите меня или, по крайней мере, что у вас нет ко мне ненависти!

— У меня? Ненависти к вам?! — воскликнула Андре.

И ее обычно спокойные, ясные, безмятежные глаза метнули молнию.

— О сударь! Было бы несправедливо, если бы вы приняли за ненависть чувство, которое вы мне внушаете.

— Ну так если это не ненависть и не любовь, что же это, Андре?

— Это не любовь, потому что мне нельзя вас любить; разве вы не слышали, как я сказала, что несчастнее меня нет никого на этой земле?

— Отчего же вам нельзя меня любить, если я люблю вас, Андре, всеми силами моей души?