Графиня де Шарни. Том 1

Как ты понимаешь, дорогой Питу, дальше я слушать не стал Я тихонько выскользнул из своего укрытия, так что никто ничего не заметил; я пробрался через сад, оказался на площади и прибежал к тебе. Я хотел попросить тебя, чтобы ты проводил меня в Париж, что ты непременно бы сделал, и притом от чистого сердца, если бы был здесь.

Но так как тебя нет и неизвестно, когда вернешься (ты, верно, отправился в лес Виллер-Котре ставить силки на зайцев и в таком случае придешь только завтра), а я сгораю от нетерпения и беспокойства, то не могу так долго ждать Я ухожу один; будь покоен, я знаю дорогу. Кстати, из тех денег, что мне дал отец, у меня осталось еще два луидора, и я смогу сесть в первый же фиакр, который встречу на дороге.

Р.S. Я написал такое длинное письмо, во-первых, чтобы объяснить тебе, зачем я еду, а во-вторых, потому что я надеялся, что пока я его пишу, ты вернешься.

Письмо написано, ты не вернулся, я уезжаю! Прощай или, вернее, до свидания. Если с отцом ничего не случилось и ему ничто не угрожает, я скоро вернусь Если же мое присутствие там будет необходимо, я твердо решил уговорить отца оставить меня при себе.

Успокой аббата Фортье относительно моего отъезда, но сделай это не раньше завтрашнего дня, когда уже будет поздно посылать за мной погоню.

Ну, раз тебя до сих пор нет, придется отправляться. Прощай, или, вернее, до свидания».

Засим Себастьен Жильбер, зная бережливость своего друга Питу, задул свечу, распахнул дверь и вышел Мы погрешили бы против истины, утверждая, что Себастьен Жильбер был совершенно спокоен, пускаясь в долгий путь ночью; однако испытываемое им чувство не было страхом, как можно было бы предположить, будь на его месте другой мальчик. Он волновался, понимая, что поступает вопреки приказаниям отца, но в то же время чувствовал, что тем самым он доказывает свою любовь к отцу, а такое неповиновение любой отец не может не простить.

Кстати сказать, с тех пор, как мы не видели Себастьена, он заметно возмужал. Для своего возраста он был несколько бледен, хрупок и нервозен. Ему скоро должно было исполниться пятнадцать лет. В этом возрасте, имея темперамент Жильбера, будучи сыном Жильбера и Андре, он стал уже почти мужчиной.

Итак, молодой человек, не испытывая ничего, кроме волнения, вполне естественного при совершении того, что он задумал, побежал в направлении деревушки Ларни и вскоре различил ее очертания «в бледном сиянии звезд», как сказал старик Корнель Он пошел вдоль деревни, достиг огромного оврага, разделявшего две деревни, Ларни и Восьен, и вбиравшего в себя пруды Валю; в Восьене он вышел на главную дорогу и успокоился, когда увидел, что он на верном пути Себастьен был сообразительным малым: возвращаясь из Парижа в Виллер-Котре, он говорил в дороге только по-латыни; теперь он положил себе три дня на возвращение из Парижа, прекрасно понимая, что за один день ему не обернуться; кроме того, на сей раз он решил не терять время на разговоры.

Итак, он не спеша спустился с первой и поднялся на вторую гору Восьен; выйдя на плоскогорье, он прибавил шагу.

Себастьен пошел скорее, возможно, потому, что приближался довольно трудный переход, считавшийся в те времена чем-то вроде ловушки на дороге, которой в наши дни уже не существует Этот трудный переход зовется Фонтен-о-Клер; он представляет собой чистейший источник, вода которого течет шагах в двадцати от двух каменоломен, напоминающих адские пещеры, зияющие чернотой.