Графиня де Шарни. Том 1

— Государь! — с минуту подумав, отвечал Шарни — Готов поклясться вашему величеству, что я выбрал бы этого человека не потому, что меня связывают с ним дружеские и даже, я бы сказал, почти родственные отношения, но потому, что он известен всей армии своей преданностью королю; будучи командующим войсками на Антильских островах во время войны с Америкой, он бесстрашно охранял наши владения от посягательств неприятеля и даже отбил у него несколько островов; с тех пор ему поручались весьма ответственные посты, а в настоящее время он, если не ошибаюсь, является военным комендантом Меца. Я имею в виду маркиза де Буйе, государь. Будь я отцом, я не побоялся бы доверить ему своего сына; будучи сыном, я доверил бы ему своего отца; будучи верноподданным, я доверил бы ему моего короля!

Несмотря на то, что внешне Людовик XVI оставался, как правило, невозмутим, на сей раз он с заметным беспокойством слушал графа; по мере того, как он угадывал, кого имел в виду Шарни, лицо его все более прояснялось. Когда граф произнес имя маркиза, король не сдержался и радостно вскрикнул.

— Вы только взгляните, граф, кому адресовано это письмо, — сказал он. — Должно быть, само Провидение внушило мне мысль обратиться к вам!

Шарни принял письмо из рук короля и прочитал на конверте:

«Господину Франсуа-Клоду-Амуру, маркизу де Буйе, командующему военным гарнизоном в Меце».

Слезы радости и гордости навернулись на глаза Шарни.

— Государь! — вскричал он. — После этого я могу сказать вам только одно: я готов умереть за моего короля!

— А я, граф, скажу вам вот что: после того, что произошло, я не вправе иметь от вас тайн, потому что в час испытаний я вам и только вам, — слышите?

— доверю свою жизнь, жизнь королевы и моих детей. Выслушайте же, что мне предлагают и от чего я отказываюсь Шарни поклонился и приготовился слушать.

— Уже не в первый раз, как вы понимаете, граф, мне и моим близким приходится задуматься о том, как осуществить план, сходный с тем, который мы сейчас обсуждаем В ночь с пятого на шестое октября я собирался устроить побег королеве; ее должны были отвезти в Рамбуйе в экипаже, а я догнал бы ее верхом. Оттуда мы без особого труда добрались бы до границы, потому что тогда нас не охраняли столь тщательно, как теперь. Этот план провалился, потому что королева не пожелала без меня ехать и меня также заставила поклясться в том, что я без нее никуда не уеду.

— Государь! Я присутствовал при том, как трогательно обменялись тогда клятвами король и королева, вернее муж и жена.

— С тех пор господин де Бретейль начал со мной переговоры через посредничество графа д'Инисдала, а на прошлой неделе я получил письмо от Солера.

Король замолчал. Граф по-прежнему не проронил ни звука.

— Почему вы молчите, граф? — спросил король.

— Государь! — с поклоном отвечал Шарни. — Я знаю, что барон де Бретейль представляет интересы Австрии, и боюсь оскорбить вполне понятные симпатии короля к королеве, а также к императору Иосифу Второму, который приходится вам шурином.

Король схватил Шарни за руку и, наклонившись к нему, доверительно зашептал:

— Можете этого не бояться, граф: я, как и вы, не люблю Австрию.

Рука Шарни задрожала, так велико было его изумление.

— Граф! Граф! Когда столь значительное лицо, как вы, собирается пожертвовать собою ради другого человека, имеющего перед ним лишь то преимущество, что он — король, этот господин должен знать, кому он готов принести себя в жертву. Граф! Я уже сказал вам и готов повторить: я не люблю Австрию. Я не люблю Марию-Терезию, навязавшую нам Семилетнюю войну, в которой мы потеряли двести тысяч человек и двести миллионов семьсот тысяч квадратных миль в Америке; я не люблю ее за то, что она называла госпожу де Помпадур — шлюху! — своей кузиной; за то, что моего отца — святого! — она приказала отравить господину де Шуазелю; за то, что она пользуется своими дочерьми как дипломатическими агентами, за то, что через посредство эрцгерцогини Каролины она распоряжалась Неаполем, а через посредство эрцгерцогини Марии-Антуанетты она рассчитывала подчинить себе Францию.

— Государь, государь! — заметил Шарни. — Вы забываете, что я — посторонний, я — только слуга королю и королеве Французским.

Шарни сделал ударение на слове «королева».