Графиня де Шарни. Том 2

— Вот на это я не соглашусь никогда! — вскричал король. — Вам придется отказаться от этой затеи… Делайте, что вам положено, но меня вы не свяжете! Нет! Нет! Никогда!

Палачи возвысили голос; назревавшая схватка у всех на глазах лишила бы жертву достоинств, приобретенных им за шесть месяцев жизни, полной спокойствия, мужества и смирения; один из братьев Самсонов, проникшись жалостью и в то же время будучи вынужден исполнить страшную миссию, подошел и почтительно произнес:

— Государь! Вот этим платком…

Король взглянул на духовника.

Тот сделал над собою усилие и проговорил:

— Государь! Так вы будете еще более похожи на Христа, пусть это послужит вам утешением!

Король поднял к небу глаза, в которых застыло выражение неизъяснимой муки.

— Разумеется, — молвил он, — только Его пример может заставить меня пережить подобное оскорбление!

Повернувшись к палачам и смиренно протянув им руки, он продолжал:

— Делайте, что хотите, я выпью эту чашу до дна.

Ступени, ведшие на эшафот, были крутыми и скользкими; пока король поднимался, его поддерживал священник. Почувствовав, как в какое-то мгновение осужденный всем телом навалился на его руку, аббат подумал было, что в последнюю минуту король сдался; однако дойдя До последней ступени, тот вырвался, если можно так выразиться, из рук духовника и бросился к другому краю площадки.

Он был весь красный и никогда дотоле не казался таким оживленным и возбужденным.

Барабаны по-прежнему гремели; он взглядом приказал им умолкнуть.

Король заговорил громко, уверенно:

— Я умираю невиновным, я не совершал ни одного из предъявленных мне обвинений; я прощаю тем, кто повинен в моей смерти, и прошу у Бога, чтобы кровь, которую вы сейчас прольете, никогда не пала на Францию!..

— Бить в барабаны! — приказал чей-то голос, который долгое время считали принадлежавшим Сантеру, но в действительности это выкрикнул г-н де Бофранше, граф д'Уайя, незаконнорожденный сын Людовика XV и куртизанки Морфизы. Это был единокровный брат отца осужденного.

Раздался барабанный бой.

Король топнул ногой.

— Прекратите! — крикнул он. — Я буду говорить! Однако барабанная дробь не смолкала.

— Делайте свое дело! — обращаясь к палачам, завопили окружавшие эшафот люди с пиками.

Те накинулись на короля, медленно подступавшего к ножу гильотины и внимательно разглядывавшего форму лезвия, чертеж которого годом раньше он сам набросал на листе бумаги.

Потом он перевел взгляд на священника, стоявшего на коленях и молившегося на краю площадки.

Меж двумя стойками гильотины произошло какое-то движение: рычаг пришел в движение, голова осужденного показалась в оконце, сверкнула молния, раздался глухой стук, и вдруг хлынула кровь.

Тогда один из палачей, подобрав голову, показал ее толпе, заливая площадку королевской кровью.

При этом люди с пиками взревели от радости и, подавшись вперед, стали обмакивать в этой крови кто пику, кто саблю, кто носовой платок — те, у кого, разумеется, он был; — потом все закричали: «Да здравствует Республика!»

Однако впервые этот призыв, заставлявший трепетать народы от радости, угас, так и не встретив отклика. Республика запятнала свое чело несмываемой кровью! Как сказал впоследствии один известный дипломат, она совершила более чем преступление: она допустила промах.

В Париже наступило оцепенение, граничившее с отчаянием: какая-то женщина бросилась в Сену; один цирюльник перерезал себе горло; некий книготорговец сошел с ума; кто-то из бывших офицеров скончался от сердечного приступа.

Наконец, перед открытием заседания Конвента председатель вскрыл только что полученное письмо; оно было написано человеком, который просил отдать ему тело Людовика XVI, чтобы он похоронил его рядом со своим отцом.

Оставались обезглавленное тело и голова, лишенная тела, посмотрим, что с ними сталось.

Мы не знаем более страшного документа, чем протокол захоронения, составленный в тот же день, он перед вами:

ПРОТОКОЛ ЗАХОРОНЕНИЯ ЛЮДОВИКА КАПЕТА

«21 января 1793 года, II года французской Республики, мы, нижеподписавшиеся официальные представители парижского департамента, наделенные генеральным советом департамента властью на основании постановлений временного исполнительного совета Французской Республики, отправились в девять часов утра на квартиру к гражданину Рикаву, священнику церкви Святой Магдалины; застав его дома, мы спросили его, принял ли он все необходимые меры, предписанные ему накануне исполнительным советом, для погребения Людовика Капета. Он отвечал, что в точности исполнил все приказания исполни; тельного совета и департаментских властей и что все готово.

В сопровождении граждан Ренара и Даморо, викариев прихода Святой Магдалины, которым было поручено гражданином священником участвовать в погребении Людовика Капета, мы отправились на кладбище вышеуказанного прихода, расположенное на улице Анжу Сент-Оноре; по прибытии на место мы проверили исполнение распоряжений гражданином священником в соответствии с приказом, полученным нами от генерального совета департамента.