Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV

Итак, в декабре 1758 года Жанна поселилась в квартире парикмахера и своей красотой внесла вклад в процветание его дела, ибо число клиентов значительно возросло. Естественно, Ламец по уши влюбился в свою пленительную ученицу и не жалел денег на ее содержание. Жанна наряжалась по последней моде, посещение балов перемежалось визитами в театры. В конце концов, мастер парикмахерского дела разорился и был вынужден бежать от преследования кредиторов за границу, где его профессиональные таланты определенно не позволили ему умереть с голоду.

Жанна вернулась в отчий дом, но история с влюбленным куафером на этом не закончилась. В дом, где проживала семья Рансон, 17 апреля 1759 года заявилась мать Ламеца, обуреваемая гневом в отношении девицы, растранжирившей средства ее дражайшего сыночка. Поскольку сама Жанна отсутствовала, незваная гостья со всей своей яростью напустилась на ее мать. Она обозвала ее «растлительницей молодых людей, сводницей, распутницей» и обвинила в том, что ее «дочь-проститутка промотала все денежки ненаглядного сыночка». Попытки мадам Рансон урезонить взбешенную вдову не имели успеха, и она выставила эту мегеру за дверь. Вопли выведенной из себя женщины разнеслись по всему дому; мать Ламеца и не думала успокаиваться, а заняла позицию в лавочке торговца фруктами напротив, время от времени во все горло выкрикивая оскорбления в адрес мадам Рансон. Наконец, появилась сама виновница бурного проявления чувств пришелицы. Мадам Ламец подобно фурии вылетела из лавочки, вцепилась ей в руку и осыпала проклятиями эту «распутницу, проститутку, плутовку», угрожая отправить ее в больницу для падших женщин, страдающих дурной болезнью. Невозмутимость, столь восхищавшая придворных в Версале, уже тогда не изменяла Жанне: девушка попыталась успокоить возмущенную даму, но не преуспев в этом, ровно тем же спокойным шагом проследовала к себе домой. Мадам Ламец не успокоилась и всю вторую половину дня провела в лавочке напротив дома, время от времени выскакивая на улицу и во всеуслышание изливая свой гнев на эту «растлительницу молодежи, сводню». Обеспокоенные перспективой потери репутации, сего единственного капитала бедняков, и по наущению мужа мадам Рансон в сопровождении дочери направилась к комиссару квартала и подала жалобу на мадам Ламец за клевету. Тронутый невинным видом и красотой юной Жанны, представитель власти счел возмущение оскорбленных просительниц обоснованным. Эта бумага до сих пор хранится в архивах парижской полиции, но неизвестно, был ли дан ей какой-то ход.

Вполне возможно, что некоторые последствия сожительства с Ламецем все-таки были. Хотя историки единодушно утверждают, что мадам Дюбарри не имела детей, существует подозрение, что появившаяся на свет в 1759 году девочка, зарегистрированная как дочь дяди Жанны Николя Бекю, Мари-Жозефин, на самом деле была рождена Жанной. Во всяком случае, именно к этой, лишь одной из всех своих многочисленных кузин, будущая графиня Дюбарри всю свою жизнь питала особенно глубокую привязанность. Лет десять-двенадцать спустя, когда Жанна стала фавориткой короля, мадам Рансон, невзирая на своей положение замужней дамы, переехала жить в монастырь, который посещали знатные дамы. Там она была известна под аристократической фамилией мадам де Монтрабе. Вместе с ней там проживала и получала образование ее племянница, та самая Мари-Жозефин. Когда после всех жизненных перипетий мадам Дюбарри воцарилась в замке Лувесьен, Мари-Жозефин постоянно гостила там. В 1781 году девушка сочеталась браком с маркизом Полем де Буазессоном, майором драгунского полка принца Конде, намного старше ее, и в связи с замужеством получила от графини большое приданое. Даже после переезда к мужу на случай ее посещения в Лувесьене всегда были подготовлены комнаты. К тому же, внешностью она чрезвычайно походила на Жанну. Однако, ввиду полного отсутствия каких-либо подтверждающих документов, это предположение не получило широкого распространения.

После скандала не могло быть и речи о возвращении Жанны к ремеслу парикмахерши, но приобретенные навыки вполне могли пригодиться для хорошей камеристки. В качестве таковой мадмуазель де Вобернье в конце 1759 года поступает в услужение к пожилой богатой вдове откупщика мадам де Лагард, проживавшей в замке Курнёв близ Парижа. Это было настоящее средневековое строение с четырьмя башнями, расположенное в лесу, окруженное двойным рвом, наполненным водой, с подъемным мостом. Почти годичное пребывание в замке стало важным этапом в усвоении девушкой светских манер, умения держаться среди представителей знати, а также постижения всех тонкостей кокетства и искусства нравиться и обольщать мужчин. Поскольку монастырское образование Жанны явно поднимало ее над уровнем камеристки, она очень быстро была переведена на должность компаньонки старой дамы и завоевала право пользоваться полным доверием своей хозяйки.