Графиня из забытого поместья

- Не знаю. Сложно сейчас сказать что-то определенное. Слишком мало времени прошло. Мам, папа во сне приходил. Сказал, завтра Наташку с детьми сюда переправит. И поможет с домом моды в самой столице.

- Дом моды – это хорошо, - откликнулась задумчиво мама. – А вот Наташа… Чувствую я, твой папа хочет сделать из меня образцовую бабушку. Без моего на то желания, конечно же.

Я лишь руками развела. Да и все равно мне было, какие там планы лелеял папа в отношении всех нас. Он один раз уже допланировался до моего разбитого сердца.

К завтраку мы с мамой спустились вдвоем. Я чувствовала себя этаким роботом, который выполнял несложные команды.

Женихи, сидевшие за столом, встретили нас настороженными взглядами. Как будто пытались заранее понять, что же еще можно от меня ожидать. Я заставила себя не думать о пустовавшем месте, раньше занятом… Не нужно это. Все в жизни меняется. Ко всему привыкаешь.

Поэтому я поздоровалась, уселась на свое место и принялась завтракать.

Автоматически открывала рот, закладывала туда еду, жевала, глотала, снова открывала рот.

Я не смотрела на то, что ем. Мне попросту было не интересно. Наелась – и хорошо.

- Ваша светлость, с вами все в порядке? – осторожно поинтересовался Норгор ближе к концу завтрака.

Я подняла взгляд от тарелки, огляделась. Мама спокойно ела. А вот женихи выглядели напряженными и встревоженными.

- Сегодня конец отбору, - сообщила я равнодушно. – После завтрака я произнесу четыре формулы отречения. И вам всем больше не придется придумывать, как бы меня развлечь.

- Почему-то я именно этого и ждал, - задумчиво проговорил Оринус.

Да? Ну вот и отлично. Значит, сюрпризом мои слова не стали. Чудненько.

После еды я сообщила каждому жениху, что отбор завершен, и они ушли порталами, вместе со слугами и вещами. Мы с мамой остались наедине.

- Будем наслаждаться тишиной, пока это возможно, детка, - улыбнулась она мне. – Завтра здесь будет, гм, многолюдно.

Это намек на мелких Наташки? Так она сама, без них, может шуметь. Обычно громче, чем мелкие вчетвером. Там столько нерастраченной энергии, что можно ветряные мельницы сутками крутить.

У Наташки было двое парней и две девчонки. Семилетние Степка и Лизка и пятилетние Антон и Дашка считались грозой всей округи, особенно когда появлялись где-то сразу вчетвером. Няньки за ними не поспевали, а потому долго в Наташкиной семье не задерживались. То сами уволятся, то Наташка уволит, с формулировкой: «За бездеятельность и нерасторопность».

И если раньше я удивлялась, почему, при таком боевом поведении, ни с кем из четверки ничего, кроме синяков и несильных ушибов, не случалось, то теперь все стало ясно. Дед-бог, очевидно, умел магически обезопасить любимых внуков от любой мало-мальски серьезной неприятности.

И вот теперь вся эта банда, вместе с мамой-предводительницей, грозила разнести поместье. Понятия не имею, как и чем именно собиралась их занять моя мама. На мой взгляд, угомонить моих дражайших родственничков можно было, только крепко связав их и привязав друг к другу.

Но вряд ли родители согласились бы на столь радикальное, хоть и действенное, решение проблемы.

- Светик, милая, - негромко напомнила о себе мама. И я вынырнула из своих нерадостных размышлений, прислушиваясь к ее словам, - постарайся быть поласковей с Наташей.

Я только равнодушно плечами пожала. А то я когда-то ей грубила. Всего лишь пару раз сообщила, что она отвратительно воспитывает детей. И разве это грубость? Нет, чистая правда. Тем более, в тот день мои ненаглядные племянники разбили половину дорогого английского сервиза у наших с Наташкой родителей. Вот я и вспылила.

- А может, ты мне покажешь ваш с папой столичный дом, и я перееду туда? – сделала я встречное предложение. – Тогда и с Наташкой мы не будем пересекаться.

- Ты считаешь, они станут сидеть здесь, в четырех стенах? – улыбнулась мама.

Да уж. Глупость сморозила. Признаю.

Глава 32

Остаток дня мы с мамой провели спокойно. Я закрылась в потайной комнате с рулонами ткани и нарядами, сидела там и в деталях обдумывала дом моды в столице. Представляла себе внешний вид, обстановку внутри, отделку комнат, манекены, мастеров, которых надеялась обнаружить в столице.

И тщательно гнала от себя любые мысли о Леонарде. Он ушел. Все закончилось. Надо жить дальше. Идти вперед. Думать о будущем. А чувства… Ну… Многие люди и с разбитым сердцем живут. Годами.

Обедала и ужинала я в своей спальне. У меня не было ни малейшего желания куда-то выходить и с кем-то встречаться, включая маму. А потому я усиленно работала челюстями, заперевшись в собственной комнате.

Легла спать я рано, и то только потому что помнила о завтрашнем появлении любимых родственничков. Эта толпа и с ног свалит, и спать не даст, и поместье разрушит до основания за пять минут.

Ночь я провела без снов. Папа, видимо, сказал все, что хотел. В принципе, я тоже.

А на следующее утро домочадцы поместья подскочили от шума и гама. Как будто в доме внезапно появилось стадо слонов, сносившее на своем пути все живое и растаптывающее то, что снести никак нельзя.