Графиня Листаль

— Да, тут или в других местах…. Но, между нами будь сказано, у меня есть одна идея…. Я знаю, что существует, недалеко от тунеля, в Сен—Джорже, маленькая таверна, по имени…. чорт возьми, забыл как она называется…. два…. три…. шесть повешенных…. одним словом, что то в этом роде.

— И эта таверна? настаивал Ферм.

— О! в ней есть всего по немногу…. Однако нельзя сказать, чтобы общество было в ней смешанное…. Негодяи, воры, убийцы, есть всего, но все это одного поля ягоды….

— Но почему вы предпочитаете именно эту? так как мне кажется, что здесь не может быть недостатка в подобнаго рода заведениях.

— Вот почему. В одном предидущем деле, два или три года тому назад, в котором нам помогала здешняя полиция, нам были доставлены сведения о различных притонах наших клиентов .. и эта таверна, я очень хорошо помню, была указана как место сборища космополитов, но преимущественно американцев.

— Теперь я понимаю.

— Кроме того, около есть другая, соперничествующая с первой, потом может быть третья, а раз найдя нить….

— Мы доберемся и до клубка.

— Именно. Но довольно на сегодняшний вечер говорить об этом. Не хотите–ли пойти со мною куда–нибудь развлечься.

— Если вы позволите, сказал Ферм, то я лучше отдохну немного, море утомило меня.

— Как вам угодно.

Час спустя, тогда как Лекофр считал своего товарища спящим, Ферм выходил из гостинницы, оглядываясь вокруг, один–ли он.

Было восемь часов вечера.

II.

— Эй! Кэт! чорт возьми! Принесешь–ли ты мне виски?

— Когда ты попадешь чорту в лапы!

Такия восклицания и энергическая брань слышались в таверне, мало известной среди английской аристократии, но в которую необходимость заставляет нас ввести читателя.

Пройдя Пикадилли, Реджент—Стрит, Стрэнд, потом Флит—Стрит, Банк, и Ломбард—Стрит, вы придете, следуя по берегу Темзы, как–бы в иной город, замечательный свой атмосферой, пропитанной заразой.

Квартал Сент—Джорж простирается до самых доков. Здесь настоящая сила Англии — корабли. Тут они царствуют, все место принадлежит им.

Шлюзы подходят к домам, мачты чуть что не толкаются в окна, носы кораблей упираются в стены.

Ночью зрелище всего этого самое фантастическое. На улицах пусто. Газ освещает доки.

Время от времени отворяется где–нибудь дверь и в нее мелькает свет. Это таверна, по большей части деревянное здание, очень низкое, стекла в окнах от грязи почти непроницаемы. Внутри две комнаты.

Первая назначена для всех, в ней есть выручка, на стенах нарисованы бочки с вином.

Вторая предназначается для всегдашних посетителей. По средине стоит массивный стол, на столе кружки и бутылки, по обе стороны стола скамейки, вокруг спящие или спорящие люди.

Соединением между двумя комнатами служат две женщины, одна старая, другая молодая. Это уже правило. Если в таверне есть хозяин мужскаго пола, то его надо искать во второй комнате он — пьет и курит. Днем он работает на доках; вечер пьет.

Все эти таверны черны и грязны, одне больше, другия меньше. Кто посещает их! Несчастныя, колеблющиеся между преступлением и нищетой, вышедшие из госпиталя или из тюрьмы.

Назвать все безчисленныя улицы и переулки окружающие доки было–бы занятием, потребовавшим очень много времени, поэтому мы прямо введем читателя в одну из только–что описанных нами таверн, известную под интересным названием "Дохлой собаки".

В первой комнате таверны мы находим трех человек: первый — Джэк, по прозванию Веревка, второй — Петер Длинныя Руки и третий — Джон Косматый; все трое принадлежат к числу членов свободной американской республики и увидели свет в окрестности Пяти–углов {Перекресток в населенной ворами части Нью—иорка.}, там они занимались всем по немногу и наделали, как они выражались, неосторожностей; поэтому, в один прекрасный день, найдя, что соседство Могил {Нью—иорская тюрьма.} может быть для них гибельно, они сели на корабль и явились в столицу Англии продолжать свои похождения. Впрочем для того, чтобы пить, курить, браниться и красть, всякая страна хороша, и до сих пор лондонская полиция очень мало безпокоила их.

Бездействие тяготит их. И так как чувство патриотизма сильно развито в них, то они устроили род агенства для приема своих собратьев, американцев.

В этот вечер разговор не изсякал.

Как кажется, какое–то новое обстоятельство прервало монотонность их существования, которое не наполнялось вполне воровствами и ежедневными волнениями.

После повтореннаго Джэком Веревкой требования принести виски, Кэт подала грязный напиток, в котором было, кажется, всего по немногу.

— Чорт возьми, сказал Косматый, названный так, вероятно, в насмешку, потому что череп его был совершенно гол; а хотел–бы знать, Джэк, откуда ты раздобыл деньги?

— Это правда, заметил Длинныя Руки, я тебя никогда еще не видал таким богачем.

Джэк Веревка обязан был своим прозвищем тому, что будучи повешен, он своей тяжестью оборвал веревку. При виде этого, зрители вдруг прониклись жалостью к приговоренному и потребовали его освобождения, так как шериф не соглашался на это, то произошла свалка, которая, однако, дала Джэку время убежать вместе с веревкой.