Графиня Листаль

— Вы знаете, без сомнения, продолжал он, что сказал ваш муж, относительно обстоятельств, при которых было совершено убийство Эдуарда Стермана?…

— Я должна сказать вам, сударь, отвечала Мэри, что я мало поняла в грубых словах, с которыми…. с которыми мой муж обратился ко мне, когда я была у него.

Эти слова были сказаны спокойным тоном, который поразил адвоката.

Он смутно почувствовал, что будет побит.

— В таком случае, если вы позволите, я вам повторю разсказ вашего мужа, сказал Марсель.

— Прошу вас.

Адвокат почти слово, в слово, передал разсказ Пьера Бланше.

Молодая женщина слушала его не прерывая. Она не сделала ни одного движения, не пробовала перебить его.

— Ну что–же, сударь? сказала она, когда Марсель замолчал.

— Я должен спросить вас, сударыня, на сколько справедливы подробности относительно сцены в павильоне?…

— Я удивляюсь, сударь, что вы обращаетесь ко мне с подобным вопросом….

— А почему? позвольте узнать….

— Потому что вы, вероятно, не первый, которому Пьер Бланше разсказал эту басню и, вероятно, уже было произведено следствие, чтобы проверить справедливость этого разсказа….

— Действительно….

— Если бы эти факты, одно предположение которых есть уже для меня оскорбление, были хоть только вероятны, то неужели вы думаете, что правосудие не могло бы достать хоть каких–нибудь доказательств?…

— Сударыня, сказал адвокат, знаете–ли вы, что дело идет о жизни вашего мужа?…

— Дело идет о жизни Пьера Бланше, убившаго Эдуарда Стермана…. Бланше уже делал мне это предложение. Он хочет, чтобы дополняя сделанное преступление, я согласилась оскорбить ложью память убитаго…. Я спрошу у вас, сударь, посоветуете–ли вы, сделать мне это?…

— И так вы утверждаете, что не знали Эдуарда Стермана?..

— Позвольте мне заметить, что ваша настойчивость есть оскорбление для женщины, которую вы не имеете права неуважать…

— А что, если я сказал бы, сударыня, что, по моему убеждению, ваш муж сказал правду?…

Мэри подняла на адвоката взгляд, полный страшной ненависти.

— Что, если я прибавил бы, что это убеждение так сильно вкоренилось во мне, в особенности после того, как я увидел вас, что я пущу все в дело, чтоб достать- доказательства этого факта.

— Я вам отвечу, что я не считаю себя принужденной уступить вам, чтобы избавиться от ваших оскорблений…

Марсель взглянул на нее; она выдавала себя. Бледная, со сжатыми губами, она казалась воплощением сдержанной ярости.

Марсель был спокоен.

— Вы принимаете вызов на борьбу?…

— Я не принимаю и не отказываюсь…

— И если для того, чтобы спасти вашего мужа, вам было бы достаточно сказать, что Стерман преследовал вас своим ухаживаньем… что вы всегда отталкивали эти ухаживанья, что ваш муж нашел у себя письмо Эдуарда к вам, на которое вы не обратили никакого внимания… то сделаете–ли вы это?

Мэри подумала с минуту. Затем поняла, что если она согласится на это полу–признание, то от него недалеко будет и до полнаго сознания.

— Я не могу и не скажу ничего, кроме истины, отвечала она…

— В таком случае, на мне лежит обязанность, открыть эту истину.

Мэри встала и подошла к двери.

— Я ухожу, сударыня, сказал Марсель; но даю вам честное слово, что я сделаю все на свете для спасения Пьера Бланше, и если он умрет на эшафоте, то я буду знать что это вы убили его…

Марсель вышел.

Мэри была измучена, она упала на кресло и прошептала, ломая руки.

— Только бы они покончили с ним!

V.

Обвиненный был перевезен в форт Ричпэнс, главный город Гваделупы, так как тут был суд и присяжные. День суда приближался.

Когда Марсель разсказал Пьеру о результате своего разговора с Мэри, то Пьер принял известие об этом с полным спокойствием, которое с этой минуты более не покидало его.

— Я погиб, сказал он своему адвокату; она одна могла меня спасти и не хочет этого сделать; душа этой женщины, которую я так любил, до такой степени испорчена, что я не хочу даже заглядывать в нее. Я умру смертью подлецов и, может быть, это даже лучше для меня, по крайней мере, все будет кончено одним ударом, и я не буду более страдать.

Напрасно Марсель старался возвратить ему надежду. Пьер качал головой и не верил.

— Что вы хотите? говорил он, в жизни бывают роковыя случайности. Я не зол, я убил человека, потому что застал его у ног моей жены. Она была в этом проклятом павильоне, и я не знаю, по какой странной случайности, никто не видел ее ни выходящей из дома, ни входящей… Я был без ума от горя и гнева. Я даже не мог и подумать собирать доказательства!.. И вот теперь я не могу доказать очевиднаго факта. Повторяю вам, что это судьба. Все против меня!… я предпочитаю, поскорее покончить с этим.

Иногда он спрашивал себя, почему могла Мэри желать его погибели?

— Если бы вы знали, говорил он, обращаясь к адвокату, еслибы вы знали, как я был добр и кроток с нею. Я отдал бы свою жизнь, чтобы избавить ее от малейшей неприятности. Никогда она не выражала никакого желания, котораго я сейчас же бы не исполнил, чего бы это мне ни стоило, и эта женщина меня ненавидит! Ненавидит до того, что желает моей смерти! Неправда–ли, что все это очень странно и что я родился под несчастной звездой.