Графиня Монте Карло

Аня вернулась домой из школы, стала подогревать на плите обед и тут поразилась тишине. Шипела газовая горелка, и что-то булькало в кастрюльке — все было как обычно, но почему-то вдруг стало страшно.

В квартире никогда не было шумно, а теперь вдруг Аня испугалась тишины. Прислушалась, что происходит в комнатах Сергея Сергеевича, и не услышала ни звука. Она даже приложила ухо к его двери, но ничего не изменилось.

— Сергей Сергеевич, — прошептала девочка в дверную щель.

Потом позвала уже громче. И снова никто не отозвался. Аня подумала вернуться на кухню, и в этот момент незапертая дверь скрипнула, отворяясь. Сергей Сергеевич сидел на диванчике, откинувшись на высокую спинку. Неподвижно сидел, Аня подумала, что он спит, стала разворачиваться, чтобы уйти, но тут увидела открытые глаза соседа и выскочила вон. Так и бежала в домашних тапочках в мамину школу, чтобы потом расплакаться в учительской: «Там, там»…

Она не могла вымолвить страшное, о чем догадалась лишь добежав до маминой работы. Наконец сказала только: «Сергей Сергеевич».

С ними пошла школьная врачиха, а Любовь Петровна по дороге успокаивала дочь: «Тебе показалось, он только спит». Хотя о смерти не было сказано ни слова, но рука матери, держащая дочь под локоть, дрожала. Девочку оставили во дворе, она сидела на скамейке, когда к подъезду подкатил медицинский микроавтобус. Молодой человек в белом халате вошел в дом и вскоре спустился вниз, громко сказал водителю:

— Зачем нас вызывали. Труп, он и в Африке труп.

У Ани затряслись губы, неясно было только — при чем здесь Африка, но с ясной отчетливостью она поняла то, что Сергея Сергеевича больше нет, и то, что она его очень любила.

Он не был ни отцом, ни фиктивным отчимом, он был близким и родным человеком, мужчиной, лучше которого она уже никого не встретит. И плакала от этого, и даже потом сказала маме, что никогда не выйдет замуж, а будет жить с нею всю жизнь.

Сергей Сергеевич оставил распоряжения, что сделать после его смерти. Старые военные письма и фотографии лежали в коробке из-под зефира, их было приказано сжечь. Ордена и медали не сдавать в военкомат. «Перебьются», — так написал сосед. Одежду его раздать тем, кто захочет ее взять. Любовь Петровне велено было немедленно сделать в его бывших комнатах ремонт, чтобы и духа старого дурака в них не было. А для Ани была отдельная записка.

«Доченька,

я любил тебя всегда. Будь послушной девочкой и расти добрым человеком. Помогай слабым.

Сергей Сергеевич».

Он, наверное, предчувствовал свою смерть и даже снял со сберегательной книжки свои накопления, для того, чтобы потом никто не мучался с завещанием. Тысяча девятьсот рублей лежали в коробке с орденами. И еще от него у Ани остались фамилия и отчество. Так она стала Анной Сергеевной Шептало.

Новые соседи — муж и жена, на вид лет сорока, а на самом деле моложе — помогали с организацией похорон, взяли стариковские костюмы и рубашки для раздачи неимущим, хотели забрать военный китель с погонами, но Любовь Петровна не отдала. Потом были поминки, на которые новые соседи пригласили своих знакомых; когда все спиртное на столе иссякло, попросили в долг у Любови Петровны и сбегали за водкой. Все закончилось танцами и дракой соседей со своими друзьями. На самом деле ничего не закончилось, это продолжалось до того самого дня, когда началась эта история.

Глава третья

Любовь Петровна предложила: — Давай отметим мои именины, накроем стол, ты пригласишь Филиппа. Потом послушаем музыку, вы потанцуете, а в это время я могу в кино сходить или к знакомым.

— Мама! — возмутилась Аня, — у тебя именины, а ты в кино будешь сидеть?

— И то верно, — улыбнулась Любовь Петровна, — ведь у нас целых три комнаты.

Она по привычке обернулась на висящую на стене фотографию Сергея Сергеевича. Из рамки на двух женщин строго смотрел моложавый подполковник.

— Филипп ему бы понравился, — вздохнула мама, — Филипп просто не может не нравиться. Он весь какой-то неземной; я даже удивляюсь иногда, почему он обратил внимание именно на тебя. Ведь он мог бы встречаться с первыми красавицами. Может быть, он понял, что самая лучшая девушка — это ты?

Аня и сама часто задумывалась о том, что в ней нашел Филипп. Смотрела на себя в зеркало: симпатичная, конечно, и фигурка ничего, но таких на свете много, а Филипп — единственный…