Графиня на неделю

На следующее утро, войдя в отдельный кабинет, Рэндольф изрядно удивился: Чизлетт уже сидел за столом и заканчивал завтракать.

— Боже правый, вы что же, вообще не спите? Вчера мы разошлись уже после полуночи!

— Нескольких часов сна мне вполне хватает, — ответил Чизлетт. Он кивнул Джозефу, который вошел в кабинет следом за хозяином, и снова повернулся к Рэну: — Если у вас нет ни вопросов, ни распоряжений, я намерен отправиться в Лондон, как только завершу трапезу.

— У меня, конечно, появится еще сотня вопросов к вам, — отозвался Рэндольф. — Однако пока мне довольно и того, о чем мы уже договорились.

— В таком случае я отбываю. — Чизлетт допил кофе и встал. — Не стесняйтесь писать мне, милорд, буду с нетерпением ждать нашей встречи в столице весной. До свидания, лорд Уэстрей. Мистер Миллер.

Поверенный вышел, а Рэндольф подошел к окну, чтобы посмотреть, как тот уезжает. Лишь когда экипаж тронулся с места, он обернулся и оглядел стол.

— Джозеф, клянусь, сегодня у меня отменный аппетит! Мне недостаточно булочек и кофе! Будьте так добры, сходите к хозяину и узнайте, не добудет ли он нам яиц и, может быть, окорока?

— С радостью. — Миллер широко улыбнулся. — Сказать ему, кто вы?

— Нет, черт побери! Я еще не одет для своей новой роли и хочу немного понаслаждаться анонимностью… — Он задумался. — Понимаете, старый друг, отныне наша жизнь сильно изменится. Придется управлять многочисленными имениями, слугами и разбираться с арендаторами.

— Да, сэр, но с этим мы справимся без труда. А теперь садитесь, а я пока схожу и напомню о нас мошеннику-хозяину!

Глава 2

Весь день Рэндольф изучал документы, оставленные ему Чизлеттом, и отложил их, только когда настало время переодеваться к ужину. Лорд и леди Гилмортон пригласили его отужинать в «Королевском гербе», гостинице, которая пользовалась их покровительством.

Если не считать адвоката, с которого он взял слово никому ничего не говорить о том, что он возвращается в Англию, Рэн написал только своей сестре Деборе и ее мужу. Он не удивился, когда получил от них записку: они собирались встретиться с ним в Портсмуте. Он радовался тому, что они приехали встретить его, и все же немного тревожился и несколько раз поправил галстук перед тем, как войти в гостиницу.

Слуга провел его в отдельный зал, и Рэн впервые за шесть лет увидел сестру. Сердце у него екнуло. Он узнал бы ее где угодно: стройную, подтянутую, в зеленом платье и с зачесанными наверх темно-русыми волосами.

— Дебора!

Едва дождавшись, когда слуга выйдет и закроет за собой дверь, сестра бросилась к нему. Ее зеленые глаза блестели от слез.

— Ах, Рэн, Рэн! Это в самом деле ты?

Он со смехом прижал ее к себе.

— Надеюсь, ты не бросаешься так к незнакомцам! — Крепко обнимая сестру, он кивнул зятю: — Здравствуй, Гилмортон! Как поживаешь?

Виконт встал ему навстречу; улыбка оживляла его серьезное лицо со шрамом на левой щеке.

— Здравствуй, Рэндольф. Хорошо, спасибо. Когда ты выпустишь мою жену, я пожму тебе руку.

Напряжение ослабло. Сестра потащила его к камину, забросала вопросами.

— Любимая, дай бедняге хоть немного отдышаться, — негромко проговорил Гил.

— Твои письма всегда были такими бодрыми, — сказала Дебора, прижимаясь к нему и пытливо вглядываясь в его лицо. — Значит, теперь у тебя все хорошо?

По-настоящему хорошо?

Рэн сжал сестре руку, понимая, что кроется за ее вопросом.

— Да, по-настоящему.

Рэн ничего не рассказывал родственникам о том, что пришлось ему пережить по пути в Сиднейскую бухту. Все заключенные страдали от тяжелых условий, морской болезни и лишений, но ему, кроме того, приходилось преодолевать невыносимую тягу к опиуму. У него бывали периоды горячки и еще более долгие периоды мрачного отчаяния. Он был многим обязан своему камердинеру. Неустанная забота Джозефа спасла его. Ради того, чтобы сопровождать его, Джозеф отказался от свободы. Рэн считал себя в неоплатном долгу перед ним.

— Миллер по-прежнему с тобой? — поинтересовался Гил, словно прочитав его мысли.

— Да. Я предлагал ему остаться в Австралии и управлять моей фермой, но он предпочел вернуться.

— Значит, Джозеф Миллер вернулся на родину вместе с тобой, — негромко заметила Дебора, и в ее глазах заплясали веселые огоньки. — Моя горничная Элси будет рада это слышать!

— Неужели она столько лет тосковала по нему? — встревоженно воскликнул Рэн.

Дебора рассмеялась.

— Нет, конечно нет. Но когда-то они были большими друзьями, и мне очень интересно…

— Моя жена — самая настоящая сваха, — перебил ее виконт, качая головой. — Оставь, Деб! Позволь брату и его камердинеру привыкнуть к новой жизни!

Принесли ужин, и они пересели за стол, где продолжили беседу. Рэн рассказывал о своей жизни в Эйрдсе, где ему после помилования пожаловали землю.

— Чем ты намерен заняться сейчас? — спросила Деб.

— Он намерен превратиться в графа, — ответил вместо Рэндольфа Гил. — Иначе зачем он заранее послал нам свои мерки и попросил заказать для него модные наряды?

Рэн рассмеялся.

— Все придумал Джозеф. Он знает, что ничего подходящего у меня нет.