Графиня на Новый год (СИ)

— И ничего я не пьяна, я правда так считаю, — обиделась Ольга.

— Как бы то ни было, а мой отпуск в Москве покажет, что это — любовь или не любовь, — миролюбиво заметила Эжения, прекращая тем самым спор. — У нас будет почти месяц, чтобы выяснить это.

— Ой, а ты у него остановишься? — Сверкнула глазами Ольга, тут же переключаясь на новую тему.

— Не знаю, посмотрим, как пойдёт. Вообще-то я уже забронировала номер в отеле, но бронь всегда можно отменить…

— О-о-о-о-о! — Хором протянули в ответ Тома и Оля.

Эжения приподняла бокал с шампанским, и подмигнула своим лучшим подругам. Настроение у девушки было приподнятым: она сдала экзамен, получила права, поступила в институт на дистанционное обучение, и наконец-то выплатила кредит, взятый на открытие салона. И тут же взяла ещё один — на покупку красненького "жучка". Новый фольксваген такой модели стоит довольно дорого, поэтому Эжени через сайт объявлений нашла в Москве женщину, которая продавала подержанного "жука" и собиралась покупать машину покрупнее — в связи с увеличением семьи: женщина была глубоко беременна. Для Эжении же это стало своего рода поводом для поездки в Москву: ей надо было разобраться в своих отношениях с одним весьма симпатичным фотографом. Эти полгода она существовала в подвешенном состоянии: звонки и сообщения Артёма не давали ей выбросить мужчину из головы — она постоянно думала о нём, хоть и не видела каких-то перспектив у их отношений. Глупое сердце отчего-то продолжало надеяться непонятно на что, а холодный разум подсказывал, что за полгода мужчина мог уже нескольких девушек сменить — что ему какая-то провинциальная Зина?

Так что грядущий московский отпуск должен расставить всё по местам: либо они окончательно откажутся от отношений, либо в итоге будут вместе. Нет ничего хуже неизвестности и неопределённости.

Глава 19

В то самое время, когда Эжения в компании подруг праздновала в баре получение водительского удостоверения, Артём Кононов и два его лучших друга тоже сидели в баре, только в московском — за сотни километров от неё. И обсуждали ту же самую тему.

— Тёмыч, она же тебя морозит, — сказал Витёк, делая большой глоток пива.

— Точно! — Поддакнул Димыч, закидывая в рот горсть сухариков. — Цену себе набивает. Да любая провинциалка на её месте ухватилась бы за возможность переехать в Москву. Да и московские красотки на тебе так и виснут.

Артём поморщился. Вот именно, что виснут. И в меркантильности многих провинциальных девиц его убеждать не надо — он и так знает, что таких полно. Но в том-то и дело, что Артёму вовсе не хотелось быть билетом в Москву для какой-нибудь ушлой красотки. Ему хотелось, чтобы он сам был кому-то нужен — не за свои деньги и известность, а сам по себе.

В том, что Зина не искала себе богатого покровителя, он уже убедился. Но оставался вопрос — нужен ли ей сам Артём? Она никогда первая не писала и не звонила. Именно он всегда был инициатором их общения, а Зина, казалось, была готова забыть его в тот же день, как он покинул её город. С одной стороны, вроде всё правильно: он, как мужчина, должен завоёвывать женщину, а с другой… В голове всплыла расхожая фраза о том, что в отношениях всегда один любит, а другой позволяет себя любить. Неужели это их случай? Не хотелось бы. Впрочем, вскоре она приедет и всё прояснится.

— Вообще-то я Георгич, а не Тёмыч! — Буркнул Кононов Витьку — Виктору Викторовичу Сергееву.

— Так и я — Василич! — Усмехнулся Димыч — Дмитрий Васильевич Лазарев.

Сергеев, Кононов и Лазарев дружили ещё со школы — примерно со второго класса. Тогда и придумали друг дружке эти дурацкие сокращения — Тёмыч, Димыч и Витёк. Все школьные годы только так друг друга и называли, так что даже теперь, будучи взрослыми, не могли отделаться от этих детских прозвищ. Привыкли уже как-то.

Виктор Сергеев был невысоким крепко сбитым блондином с серыми глазами, а Дмитрий Лазарев имел густую чёрную шевелюру, черные густые брови, практически сросшиеся на переносице и карие глаза — отчего его частенько принимали за кавказца, и только прямой аккуратный нос помогал разубедить окружающих. Ну и ФИО, конечно же. Но от шуток о том, как в его роду потоптались татаро-монголы, Дмитрия Васильевича не спасало ничто.

— Так что, может, обратишь свой взор на московских красавиц? — Предложил Витёк. — Те две брюнеточки ничего были.