Графиня на стриме

Или хотя бы спрашивают разрешения — Анга не имела права так со мной поступать, ведь я оставила ей нормальные чаевые! А в том, что причиной моего заключения здесь была она, я не сомневалась. Пазл складывался постепенно и ключевую роль в понимании происходящего сыграл мой портрет.

Но обо всем по-порядку.

Пошла вторая неделя пребывания в гостях у отца и за это время я пришла к неутешительным выводам.

Во-первых, Яша меня бросил! Как бы я не ненавидела этого мохнатого эгоиста, но он был единственным родным и знакомым мне существом из другого, моего мира. Тем, кто знал меня Лизой — девочкой XXI века.

Не Элизой, а Елизаветой.

Стыдно признаться, но я волновалась за него. И иногда, лежа бессонными ночами под одеялом, думала, что, когда найду способ вернуться домой, то не брошу его здесь одного.

Не потому, что прониклась к Яше любовью, а потому, что мама не переживет его потерю.

Во-вторых, здесь реально не было ни горячей воды, ни электричества. Служанки приносили ведра с кипятком из кухни с дровяной печью.

Где вы видели кухню на дровах в наше время?

Час утром им требовался на то, чтобы наполнить ванну, и столько же времени я тратила на вечерние омовения.

Мечтала ли я о душе? Еще как!

В холодные ночи, они топили камин и подкладывали под одеяло грелки, а когда я спрашивала, почему бы не провести в фамильный особняк блага цивилизации, смотрели на меня как на сумасшедшую.

Слуги в принципе не знали значения слов “водопровод”, “канализация” и “электричество” и мне пришлось прекратить расспросы, а еще расстаться с телефоном.

И это было ужасно!

Поначалу я много фотографировала и везде носила смартфон с собой, но, когда поняла, что зарядить его, кроме пауэрбанка, нечем, стала оставлять в спальне, выключенным.

А туалет?

Моя самая большая боль, потому что на ночь служанки оставляли горшок. Красивый керамический горшок с крышкой, расписанной цветами, но ГОРШОК! Не думала, что буду так скучать по обычному унитазу…

Ну, и самое главное — я реально осталась без интернета!

И всю прошлую неделю меня ломало как заправского наркомана — просто физически не хватало звука входящих уведомлений, скролла ленты в инста и Тик-ток, общения с друзьями и Youtube’чика с его смешными видосами.

Как люди жили без интернета раньше? Чем развлекали себя — это же кошмар! Я днями напролет слонялась по поместью и приход депрессии был лишь вопросом времени. Часто я вела себя агрессивно и, хотя Аннабель старалась сглаживать острые углы, слуги по возможности меня избегали.

У скучных прогулок “на свежем воздухе” (по мнению Дали только это могло обеспечить леди здоровый цвет лица) было только одно преимущество — я изучила поместье вдоль и поперек.

И тут было о чем подумать.

Например, в малой гостиной на стенах висели портреты де Бальменов. Женщины в красивых бальных платьях, мужчины в военных мундирах с алыми лентами за боевые заслуги, Аннабель с милой девочкой лет пяти на руках.

И мой отец — строгий, красивый, в парадной форме белого цвета с красными эполетами и обшлагом — он и в молодости был ого-го, но возраст добавлял ему харизмы.

Меня не покидало ощущение, что я что-то упускаю.

Пока во время очередной прогулки не признала на картине в углу малой гостинной себя, только на пару лет младше. Такое странное чувство — вдруг узнать себя на старинном портрете. Потому что это не фотография, четкая и точная, а слои хаотичных мазков, которые мозг обрабатывает в картинку.

Но я узнала.

Элиза де Бальмен была моей точной копией.

Она сидела в кресле, чуть склонив голову на бок. Красивое платье мягко струилось по фигуре, ложась складками на ноги. Носок туфли чуть выступал из-под подола.

Элиза смотрела мимо художника, уголки губ чуть приподняты, как будто она видела что-то забавное, но сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Волосы собраны на затылке, такие же темные и волнистые, как у меня.

В углу стояла дата и подпись художника.

Она-то и подсказала мне, что правильный вопрос не где я нахожусь, а когда. И пусть поверить в то, что я в прошлом, было трудно, это многое объясняло.

Не все, но многое.

В гостинную вошла Аннабель и остановилась. В руках у нее был свежесрезанный розовый букет.

Сделав над собой усилие, я присела в реверансе и губы графини тронула улыбка.

— Рада видеть тебя в хорошем настроении, — она положила цветы на большой стол у окна и взяла в руки ножницы.

Цветы были страстью Аннабель и она могла заниматься ими днями напролет.

— Я хорошо спала сегодня, — ответила тихо и посмотрела на портрет. — Когда писали эту картину?

— В день твоего четырнадцатилетия, — ответила Аннабель, не оборачиваясь.

Разговаривать с графиней было легко — она никогда не отмалчивалась, была терпелива и спокойна. Иногда я вообще сомневалась, что Аннабель в состоянии испытывать сильные эмоции.

Пожалуй, только если к моему отцу…

Я подошла к графине и заглянула через плечо. В высокой вазе с лепниной Аннабель составляла новый букет.

Ее цветочные композиции были прекрасны. В моем времени Аннабель бы однозначно реализовалась как флорист, но здесь, конечно, цветы оставались лишь хобби богатой дамы.

Графиня протянула мне секатор и желтую розу.