Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Устроившись в Варшаве, Ланской вызвал сюда своих жену и детей, которые были, увы, уродливы, как патагонцы. Несмотря на монгольский тип – выдающиеся скулы и маленькие китайские глазки, – лицо Ланского излучало приветливость честного человека, и он принадлежал к небольшому числу русских, которые по справедливости считались вполне достойными людьми. Тем не менее его внешность была настолько грубой, что от самой его кожи, казалось, исходил медвежий запах.

Я вспоминаю теперь, как однажды, собираясь с визитом к госпоже Ланской, я была предупреждена, что Ланской, как настоящий сатрап, позволяет себе входить в салон с трубкой в зубах, рассчитывая на снисхождение находящихся там дам, и, во избежание этого, явившись туда, сразу напустила на себя чопорный тон. Комната, в которой находилась госпожа Ланская, была пропитана таким сильным запахом табака, что не оставалось ни малейшего сомнения в привычках Ланского.

Лакей поспешил доложить о моем приезде, и хозяин успел скрыться. Я застала в гостиной много народа, а также Новосильцева, у которого стала допытываться с несколько преувеличенной настойчивостью о причине отвратительного запаха, которым пропиталась вся гостиная. Я настаивала на внимательном осмотре каминных труб, причем высказала предположение, что запах мог проникнуть к ним из солдатской караульни, находящейся во дворе дворца Брюля, занимаемого президентом.

Имею основание думать, что меня поняли правильно, так как с тех пор Ланской больше не курил в гостиной, а меня потом не раз благодарили дамы, которые, не решаясь выразить своего неудовольствия, были вынуждены глотать бесконечные клубы дыма.

Венский конгресс (1816)

Князь Чарторижский на конгрессе – Переписка князя с лордом Греем и лордом Холландом – Князь Меттерних – Принц Талейран – Лорд Каслри – Конгресс танцует – Государи и женщины – Турнир – Известие о высадке Наполеона – Да здравствует польский король! – Новая конституция

Князь Чарторижский, ослепленный своими иллюзиями и думая, что уже достиг цели, к которой были направлены все его мысли и действия, последовал за императором Александром на Венский конгресс, где началась беспрерывная борьба между мечтами и действительностью.

Видя, что намерения Александра совсем не соответствуют его мечтам, и страстно желая привлечь на сторону Польши Англию, князь возобновил частную переписку с лордом Греем и лордом Холландом, при этом задавшись целью доказать им, что для спокойствия Европы необходимо остановить поступательное движение России, восстановив независимую Польшу в качестве оплота европейской цивилизации.

Эти письма, которые я видела в копиях, князь имел неосторожность доверить своему секретарю, состоявшему при нем много лет. Поведение и характер этого человека не давали повода сомневаться в его преданности, а между тем письма были похищены и переданы Новосильцеву, который воспользовался ими как главным орудием обвинения, направленного против министра и друга, пользовавшегося полным доверием Александра.

Имея возможность в продолжение многих лет оценить достоинства и способности Чарторижского, император сделал его с самого начала открытия сейма участником всех трудов, имевших своей целью будущее устройство Польши. Чарторижский, вся жизнь которого была направлена на то, чтобы быть полезным своей родине и служить ей со всем пылом преданного сердца, напоминал античного героя, который пожертвовал родине всеми своими привязанностями: сильно ошибались те, кто подозревал в трудах князя какие-либо корыстные цели.

Между тем выяснилось, что планы собравшихся в Вене представителей европейских кабинетов резко отличаются от намерений русского императора. Все сходились во мнении о несправедливом разделе Польши и, считая совершенно недопустимым создавшееся за последние годы в Польше положение вещей, пришли к убеждению в необходимости восстановить свободную и независимую Польшу в ее прежних границах.

Князь Меттерних от имени своего государя торжественно заявил, что не остановится перед самыми серьезными жертвами, если в Польше не будет учреждено национальное правительство.

Со своей стороны Талейран от имени Франции настаивал на восстановлении Польши, доказывая, что разделение ее послужит прелюдией для всеевропейского переворота, и заявляя, что французский король, с таким трудом восстановленный в своих правах, может принять участие в этом деле только с правом совещательного голоса.