Графиня Салисбюри

Валлас, оставленный дворянством, решился в свою очередь оставить его, желая только остаться верным своему отечеству, сложил с себя звание протектора. И пока лорды и дворяне продолжали сражаться собственно за себя, или некоторые из них покорялись Эдуарду, — смотря, что каждый находил для себя выгоднее, Валлас, перебираясь с горы на гору, уносил с собой свободу Шотландии, как древний Эней богов Трои; скитался в продолжении целых семи лет изгнанником и, несмотря на это, возмущал беспрестанно спокойствие Эдуарда, который не был уверен в совершенном покорении Шотландии до тех пор, пока существовал Валлас. наконец, объявлено было вознаграждение тому, кто доставит Валласа живого или мертвого, и опять из числа изменивших ему дворян, нашелся еще новый предатель. Однажды, обедая в Робронстоне, в одном замке, Валлас полагал, что находится между друзьями, сир Джон Мантен, предлагая ему хлеб, вдруг перевернул его нижней коркой наверх; это было условным знаком. В ту секунду соседи схватили его — один за правую, а другой за левую руку, стоящий же позади его человек набросил веревку кругом его тела, так что всякое сопротивление было бесполезно, и защитник свободы Шотландии, связанный, как лютый зверь, был выдан Эдуарду, который велел надеть на него венок из зелени и судить; приговор скоро был произнесен. На постыдной колеснице привезенному на место казни Валласу отрубили голову и, разрубив труп его на четыре части, воткнули каждую на особое копье и выставили на мосту в Лондоне.

Так кончил жизнь свою защитник Шотландии.

Глава IX

Три года спустя после смерти Валласа, вечером, после одной из ежедневных стычек, которые происходили беспрестанно между победителями и побежденными, несколько английских солдат ужинали за большим столом в трактире, как вдруг увидели шотландского дворянина, служившего в войсках Эдуарда и дравшегося в тот самый день с мятежниками, который вошел в залу, спросил себе ужин и, не умыв рук, обагренных кровью его соотечественников, начал есть с жадностью. Английские дворяне, окончившие свой ужин, смотрели на него с ненавистью, которая вечно господствовала даже между служащими под одними знаменами — шотландцами и англичанами. Но незнакомец, не обращая на них внимания, продолжал утолять свой голод, как вдруг один из них сказал громко:

— Посмотрите на этого шотландца, он ест собственную кровь!.. — Тот, про кого это было сказано, услышал эти слова и, взглянув на руки свои, увидел, что они точно были в крови, выронил кусок хлеба, который подносил было ко рту, и задумался. Потом, не говоря ни слова, вышел из трактира и пошел прямо к растворенной церкви, вошел в нее, стал на колени против престола, и в усердной молитве, обмыв руки своими слезами, просил Бога, простить его во всех прежних его преступлениях, и поклялся всю жизнь свою посвятить отмщению за Валласа и освобождению своего отечества. Этот кающийся грешник был Роберт Брюс, потомок того, который оспаривал наследие шотландской короны у Балиоля, и завещавший на нее права своим потомкам.

У Роберта Брюса был соперник, служащий в английской армии, который имел так же, как и он, права на наследие короны Шотландии; это был сир Джон Комин Баденок, прозванный Комином-рыжим для различия от родного его брата, названного по смуглому цвету лица Комином-черным. Он находился в это время в Думфриесе, на границах Шотландии. Брюс поехал повидаться с ним с тем, чтобы убедить его, соединясь вместе, изгнать англичан из Шотландии. Местом этого совещания, по общему согласию, избрана была церковь Миноритов в Думфриесе, с Брюсом находились два его друга Линдзай и Киркпатрик. Они остались у дверей храма, и в то время, когда Брюс входил в него, они видели Комина-рыжего, стоящего против главного алтаря.

Полчаса, не трогаясь с места, стояли два друга, наконец двери отворились, и Роберт Брюс вышел из них бледный и расстроенный. И когда, садясь на лошадь, он брал поводья, то рука его была вся в крови.

— Что с ним сделалось?.. где он?.. — спросили в один голос оба друга.

— Мы не согласились с Комином-рыжим, — отвечал Брюс, — и, кажется, я убил его.

— Как? Тебе только кажется? — спросил Киркпатрик, — следовательно, в этом надо убедиться. Я пойду и удостоверюсь сам.

С этими словами оба друга бросились в церковь, и так как Комин-рыжий точно еще дышал, то они убили его.

— Ты был прав, — сказали они Брюсу, садясь на лошадей. — Дело было хорошо начато, но не кончено; теперь же ты можешь спать спокойно.

Совет этот, впрочем, легче было дать, нежели исполнить. Брюс навлек на себя этим поступком три мести: родных умершего, Эдуарда и духовенства. Увидев после того происшествия, что ему надо принять уже решительные меры, он отправился прямо в Сеонское аббатство, в котором короновались короли Шотландии, собрал около себя своих сообщников, сделал воззвание на защиту свободы отечества и заставил провозгласить себя королем 29 марта 1306 года.

18-го следующего мая, Роберт Брюс был хулою папы отлучен от церкви, и поэтому лишился права на все таинства, — всякий мог убить его, как дикого зверя.