Графиня Салисбюри

Что же касается Эдуарда, то он, презирая столь слабое сопротивление, пренебрег дальнейшим преследованием и оставил только свой гарнизон во всех укрепленных местах; и как глава Англии и Ирландии и верховный властитель Шотландии, он возвратился в Лондон, где мы встретились с ним в начале этого повествования, во время празднества его возвращения и победы, занятого возрождающейся в нем страстью к прекрасной Алиссе Гранфтон, от которой отвлек его замысел покорения Франции, и благодаря союзу, заключенному им с Дартевелем и владетелями империи, принимал вид, довольно опасный для Филиппа Валуа.

В это время, как мы уже и сказали выше, король Франции обратил свое внимание на Давида II и его жену, прибывших ко двору Франции в 1332 году искать пристанища. Не объявляя никакого намерения, он через посредников возобновил сношения с их заморскими приверженцами, послал правителю Шотландии денег, в которых тот имел большой недостаток, приготовил многочисленный отряд войск, предполагая, в случае необходимости, составить из него гвардию молодому королю, когда он найдет нужным ввести его опять в Шотландию.

Кроме этого, он дал еще повеление Петру Бегюше, одному из назначенных им комиссаров для выслушивания свидетелей по делу графа Роберта д’Артуа, изгнание которого было причиной настоящей войны, отправиться с флотом, соединенным Гугом Киретом, адмиралом Франции, и Барбавером, начальником генуэзских галер, и охранять проливы, ведущие от берегов Англии к берегам Шотландии.

Приняв эти предосторожности, он ожидал происшествий.

В это время великолепное празднество приготовлялось в Кёльне. Город этот был избран Эдуардом III и Людовиком Баварским для принятия в свое владение наместничества империи королем Англии. И все приготовления к исполнению этого обряда были уже сделаны.

На главной площади Кёльна воздвигнуты были два трона, и так как поспешность лишила возможности найти для этой постройки нужного леса, то и употребили в дело два стола, на которых мясники продавали мясо, прикрыв кровавые на них пятна драгоценным бархатом с золотыми цветами. На каждом из них находилось по богатому креслу, спинки которых украшались императорскими гербами, соединенными с гербами Англии в знак союза обеих держав. Кровля в виде балдахина, находящаяся над этим двойным троном, была взята с одной площадной лавки, и украшена парчой с золотой бахромой и кистями. Сверх этого все дома были обтянуты, как во время большого празднества, богатыми французскими и персидскими коврами, привезенными из Аррана во Фландрию и из Константинополя через Венгрию.

В назначенный для этой церемонии день, которому историки не определяют верного времени, но говорят, что это было в конце 1338 года или в начале 1339 года, король Эдуард III, в своей королевской мантии, в короне, но имея в руке, вместо скипетра, меч, в знак предполагаемого отмщения, которое он принимал на себя, показался в сопровождении всего своего рыцарства в воротах Кёльна, ведущих на дорогу Аикс ла Шанель. Его ожидали мессиры Гельдр и Жюлие, занявшие при его появлении первые по обе его стороны места, уступленные епископом Линкольнским и графом Салисбюри, который, исполняя обет свой, был с завязанным шарфом прекрасной Алиссы глазом. Король шествовал по улицам, украшенным цветами, как в день Вербного Воскресения, окруженный блистательной свитою, невиданной со времен восшествия на трон Фридерика II. Достигнув лошади, Эдуард увидел ожидающие его приготовления. На правом троне сидел Людовик Баварский, в правой его руке был скипетр, а левой он опирался на державу, представляющую мир, и один из немецких рыцарей держал над его головой меч. Эдуард III сошел тотчас с лошади и прошел пешком все пространство, отделявшее его от императора, вошел на ступени трона и остановился на последней, по предварительному согласию посланников, вместо прежнего обыкновения целовать ноги императора, он только ему поклонился и император обнял его. После этого Эдуард сел на приготовленный для него трон, который был несколькими дюймами ниже того, на котором находился Людовик V, что было единственным знаком неравенства и унижения, на которое согласился Эдуард III. После них поместились четыре эрц-герцога, три архиепископа, тридцать семь графов, бесчисленное множество баронов, в шлемах, украшенных баронскми коронами, знаменитых рыцарей с знаменами и их оруженосцами. В это время стража, оберегавшая все примыкающие к площади улицы, оставила свои места и присоединилась к войскам, составлявшим полукруг около возвышения, на котором находились оба трона, оставив свободный путь народу. Окна домов, которые находились на площади, были заняты зрителями — как мужчинами, так и женщинами. Многие из любопытных поместились даже на кровлях. Император с королем Англии находились в центре амфитеатра, составленного из человеческих голов.

Тогда император встал и среди всеобщего безмолвия произнес речь, голосом твердым и громким, так что все могли ее слышать.