Графиня Шатобриан

– Разумеется. Я сам привез ее сюда!

– Теперь я понимаю, почему вы опоздали в Бордо.

– Да, это отняло у меня несколько дней.

– Служба королю, вероятно, казалась вам менее важной, чем ваши личные дела.

– Я исполнил приказание короля, проводив графиню Франциску в Коньяк.

– Каким образом? – воскликнули в один голос правительница и Маргарита.

– Король несколько раз настоятельно просил графиню приехать сюда.

– Странно! – сказала Маргарита.

– Что находите вы тут странного, герцогиня Алансонская? – спросил Лотрек, подходя к ней.

– Мы удивляемся, – заметила поспешно герцогиня Луиза, – что король не говорил нам об этом ни одного слова и по приезде не вспомнил о графине.

– Почему вы знаете, что король забыл о графине? Она не отвечала на его письма и теперь объяснит ему причину своего молчания.

– Граф Лотрек! Вы говорите таким тоном, что…

– Таким тоном должен был говорить Семблансэ, пока еще не было слишком поздно!..

Этот смелый намек поразил присутствующих как удар грома. Герцогиня Луиза побагровела от гнева. Прежде нежели она успела ответить, в залу вошел король под руку с графиней Шатобриан. Он извинился в коротких словах, что по его вине прерван обед и, усадив рядом с собой Франциску, пригласил знаком присутствующих опять занять свои места за столом.

Придворные повиновались. Но правительница, взяв под руку мадемуазель де Гелльи, вышла с ней из залы. Маргарита последовала за ними.

Король сделал вид, что ничего не заметил, и разговаривал с Франциской. Но ничто не ускользнуло от его внимания; он говорил тем оживленнее, чем тяжелее становилось у него на душе. К ужасу своему, он нашел большую перемену в наружности Франциски; глубокое горе, болезненная борьба с собственными ощущениями разрушительно повлияли на ее красоту; от ее прежней веселости не осталось и следа. Между тем король, при своем настоящем настроении, хотел забыться во что бы то ни стало, чтобы избавиться от мучивших его упреков совести. Все, что касалось области чувств и душевных страданий, было для него невыносимо. Поэтому он сократил по возможности свое свидание с Франциской и, несмотря на ее сопротивление, повел в столовую, не сообразив, что поставит ее в самое неловкое положение и что это неизбежно должно отразиться на их взаимных отношениях. Только теперь, благодаря удалению дорогих ему лиц и молчанию остальных, ему стало ясно, что он один дорожит этой печальной Франциской. Он один. Даже самый твердый человек может смутиться при мысли, что никто не разделяет его вкуса относительно любимой им женщины. К тому же сам король сознавал невыгодную перемену в наружности Франциски и испытывал все большее мучение. Он пил вино стакан за стаканом, отчасти из рассеянности, отчасти в надежде развеселиться. Мысль, что он держит при себе возлюбленную из сострадания, приводила его в бешенство.

Доложили о приезде неаполитанского вице-короля Ланнуа. У короля Франциска едва не вырвалось восклицание «Слава Богу», так как он увидел в этом возможность выйти из своего затруднительного положения. Он поспешно встал со своего места и извинился перед графиней, что не может проводить ее из-за нового гостя. Брион воспользовался этим, чтобы предложить свои услуги.

Король увидел с возрастающим неудовольствием, что некоторые из присутствующих перешептывались между собой, бросая двусмысленные взгляды на Бриона и Франциску.

– Foi de gentilhomme! – пробормотал король. – Я положу этому конец! Слишком долго я разыгрывал роль добродушного дурака, который только потому не был брошен своей возлюбленной, что он король. Нужно прекратить эту глупую историю! Лучше отказаться от всех радостей жизни, нежели быть обманутым и возбуждать к себе сожаление. Подождите одну минуту, прелат! – добавил он вслух.

Последние слова относились к Флорентину, который намеревался выйти из залы вместе с другими гостями.

Король позвал прелата в небольшую комнату, смежную со столовой, и подошел к круглому окну, из которого открывался прекрасный вид на Шаранту и на окаймленные лесами луга, лежащие на другом берегу. Местами виднелась первая весенняя зелень.

«Скоро опять украсится земля, – подумал с грустью король, – но я уже не буду встречать весну с такой радостью, как прежде!..»

Флорентин кашлянул, чтобы напомнить королю о своем присутствии.

Король оглянулся.

– Вы должны принять Ланнуа, господин прелат! – сказал он, расхаживая взад и вперед по комнате быстрыми шагами. – Постарайтесь удержать его здесь несколько дней. Я устрою разные празднества для развлечения. Скажите ему, чтобы он не говорил со мной о мадридском договоре и что я сам очень огорчен, встретив неожиданные затруднения со стороны бургундцев и всего французского народа. Передайте ему также, что я, во всяком случае, устрою, чтобы главные пункты договора были выполнены, хотя церковь в этом отношении избавила меня от всяких обязательств.

– Если только это одно беспокоит ваше величество, то беда еще не так велика!..

– Какие же иные заботы могут быть у меня в настоящую минуту?

– Если не ошибаюсь, то ваше величество почему-то мучится воображаемым долгом к давно исчезнувшей привязанности.