Графиня Шатобриан

– Какое нам дело до Парижа! – возразил Шатобриан. – Разве у нас нет своих парламентов! Мы главным образом должны принять меры, чтобы эти королевские прислужники не сели нам на шею. Вы напрасно ожидаете, Брезе, каких-то благ от Валуа. Что они такое? Бедные рыцари, случайно взведенные на престол вследствие прекращения королевского рода! Как безумно поступила ты, Анна Бретонская, выйдя замуж за Людовика! Ты принесла нас, бретонцев, в приданое этому лживому королевскому дому и отдала кроткую Клавдию высокомерному Франциску, который не умеет ценить ни своей жены, ни твоей наследственной Бретони! Не в тысячу ли раз было бы лучше, если бы мы сохранили свою самостоятельность или присоединились к Англии?..

– Нет, Шатобриан! Это было бы изменой относительно Франции!

– Франция! Что такое Франция? Уж не этот ли сброд людей, которых возвышает Валуа на нашу гибель? Во имя этой же Франции мало-помалу уничтожают наши права!.. Бедный Лотрек! Неужели он должен погибнуть!

– Через него Франциск потерял целое войско и страну, которую считал своим наследственным достоянием, – ответил Брезе.

– Он не виноват, если счастье изменило ему! Лотрек не трус; в его жилах течет кровь Фуа; я убежден, что он не сробеет перед Франциском. Тем не менее, мы должны приготовиться к борьбе; горькая необходимость принуждает нас к этому…

– Мы об этом еще переговорим. Покойной ночи, граф!..

Между тем Батист совсем забыл о своем госте; он приготовил на ночь большой бокал вина для своего господина и, поставив его на стол, подошел к своей постели, чтобы стряхнуть одеяла. При этом, разумеется, он нашел Флорио и так как вовсе не ожидал ничего подобного и вообще не отличался быстротой соображения, то дело не обошлось без возгласа и разных вопросов со стороны бретонца. К несчастью, это случилось в то время, когда граф провожал своего приятеля через комнату Батиста в единственную переднюю, выходившую на лестницу; граф увидел Флорио и бросился к нему с крепкой бранью. Итальянец вскочил на ноги и в коротких словах старался объяснить свое присутствие в комнате Батиста. Но, прежде чем он успел кончить свою фразу, Брезе с испугом шепнул графу:

– Этот плут подслушал нас!

– Велика беда! – возразил граф. – То, что мы говорим, может слушать весь свет!

– Ведь это слуга адмирала Бонниве! Я знаю его в лицо.

– Как! И он осмелился!.. – громко вскрикнул граф, поспешно подходя к столу, на котором лежали разные вещи. – Где мой кнут?

Флорио, пользуясь этим моментом, бросился к двери и исчез прежде, чем сеньоры и Батист успели выбежать со свечой в переднюю. Итальянец отличался редкой настойчивостью в преследовании своих целей. Он сообразил, что теперь, когда его узнали, вряд ли когда-нибудь представится ему такой удобный случай для выполнения данного поручения, и потому решил во что бы то ни стало остаться в доме, в том расчете, что здесь всего менее станут искать его. Передняя, как почти во всех домах того времени, состояла из открытой галереи, окружавшей весь дом. Вместо того чтобы сбежать по лестнице во двор, Флорио остался в галерее и, свернув за угол, прижался к простенку. Расчет его оказался верным. Преследователи прямо устремились к лестнице и спустились по ней. Флорио выждал, когда они скрылись за поворотом крыльца, и проскользнул назад в комнату Батиста через настежь отворенную дверь. Здесь он поспешно подошел к столу, где стоял приготовленный бокал с вином, взял его ощупью одной рукой, а другой вынул из своей куртки небольшую склянку, откупорил ее зубами и вылил из нее всю жидкость в бокал, который опять поставил на стол. Затем он начал шарить по комнате, стараясь найти место, где ему спрятаться. Он выбрал его еще лежа на постели Батиста. Это был правый угол при входе, где была протянута занавесь из саржи для предохранения за нею платьев от пыли. Но тут Флорио наткнулся на стул и, упав на землю, выронил пустую склянку из рук. Отыскивая ее в темноте, он услышал голос графа, который возвращался домой с Батистом. Флорио ничего не оставалось, как бросить поиски и поспешно скрыться за занавесью.

Граф был в сильном гневе и наказал своего слугу чувствительным ударом кнута. Батист равнодушно перенес его и молча стал приготовлять постель своему господину. Граф сердито сорвал с себя платье и, проходя мимо стола, взял бокал и более чем наполовину выпил его. В этот момент Батист всей тяжестью своего тела наступил на склянку и раздавил ее.

– Это что такое? – воскликнул граф, ставя бокал на стол.

– Не знаю, – ответил слуга в смущении, поднимая осколки.

Граф выхватил у него из рук кусочек стекла и, разглядывая его при свете лампы, увидел на нем какую-то вязкую жидкость. Он понюхал ее, затем бокал, и, по-видимому, в голове его блеснула какая-то мысль. Подозвав Батиста, он пристально вглядывался в его лицо несколько минут. Тот стоял равнодушно, не моргнув глазом.

– Выпей все до дна, – сказал граф, подавая ему бокал.

Батист, ничего не понимая, с удовольствием выпил вино до последней капли.