Графиня тьмы

— Хотел бы я поглядеть на эту ноту, — говорил один рыбак, силясь накрыть ломтиком рыбы свой кусок хлеба. — Сдается мне, никакой ноты и не было, а Лекарпантье просто смылся, набрехав про ноту, чтобы все было шито-крыто. Кто-нибудь хоть видел, как он уезжал?

— Люди видели, — вступил в разговор трактирщик, — но никто и слова не сказал. Надо бы порасспросить солдат, что несли службу у ворот Динана.

— Раз он велел им не болтать, так они и не скажут. Я так рассуждаю: люди все еще его боятся, потому как не знают точно, есть ли у него еще власть…

Тут заговорил сидевший за столиком у камина перед тарелкой с рыбным супом немолодой, хорошо одетый мужчина, которого, очевидно, здесь все уважали:

— Без толку расспрашивать служивых, они ничего

вам не расскажут. Верзила сбежал как вор, под покровом ночи, когда начался отлив, песчаным берегом. Его заметили, но назавтра распустили Наблюдательный комитет Сен-Мало, поэтому никто за ним и не погнался…

— А может, и правда была нота, мэтр Буве, — начал кто-то. — Если так, то он в Париж поехал…

— Прячась от людей? Пари держу, он отправился в свой родной Котантен и мечтает затеряться там в ландах [10]на извилистых тропинках…

— А что стало с его дружком Понталеком?

Это подал голос Жуан, перекрикивая общий шум. Глаза присутствующих обратились на него, и воцарилось молчание.

— Так что? — снова спросил он. — Вы что, все онемели? А то, может, никогда и имени такого не слышали? Понталек, а?

Тут все поголовно осенили себя крестным знамением. Даже те, кто слыл революционерами, и то перекрестились исподтишка, а трактирщик Анри подошел к вновь прибывшим.

— Гражданин, — молвил он, — если вы из числа его друзей, лучше будет вам покинуть этот дом. Все мы здесь его знали, но нам это оказалось не к добру… Так что…

Слова дополнил жест в сторону двери. Жуан пожал широченными плечами:

— Да не друг я ему, совсем не друг, а ищу потому, что за ним должок остался. Но вы сказали: «Мы все его знали». Значит, его уже здесь нет?

Обстановка разрядилась. Вновь послышались разговоры, хоть и негромкие. Анри сходил за бутылкой

настойки и стаканами и подсел к столу, за которым Бина, потеряв аппетит, сидела, широко распахнув глаза.

— Откуда вы его знаете? — опять спросил недоверчиво трактирщик.

— До революции мы были у него в услужении, — пояснил Жуан, мотнув головой в сторону Бины. — Потом я пошел сражаться к границам, — не выдержал наблюдать за тем, как Понталек не раз пытался убить свою молодую жену. Он вдобавок еще и донес на нее, а потом сбежал.

Пожилой господин, которого все называли мэтром Буве, тоже подошел, набивая трубку. Бина, почувствовав, что лучше оставить мужчин одних, с милым реверансом уступила ему свое место, а тот в знак благодарности легонько ущипнул ее за щеку.

— Малышка Лодрен! — вздохнул он, усаживаясь. — Я совсем ее не знал. Говорили, ее прикончили в сентябре 1792-го. А верный супруг тут же нашел замену жене в лице ее матушки. Я-то сам был близко знаком с Марией де Лодрен и уж как старался помешать ей совершить подобное безумство, но он был так хорош, чертяка! А все равно счастья ей не принес, как и она ему.

— Он убил ее, представив дело несчастным случаем, — отрезал Жуан. — Поверьте, мне известно о его преступлениях больше, чем вам всем вместе взятым… Но вот не знаю, где его теперь искать.

— Понятия не имею! — отрубил мэтр Буве. — Он исчез недели за две до исчезновения своего дружка Лекарпантье…

— Во время сильного пожара! — уточнил Анри. — И вообще непонятно, как он не сгорел в нем сам.

— Когда судно горит на воде, то никогда не сгорает дотла, и ведь тело так и не нашли.

— Зимние бури в конце концов прибьют его к берегу, — высказал предположение нотариус.

— Не могли бы вы поподробнее рассказать об этом? — попросил Жуан, слушавший пожилого нотариуса с неподдельным интересом.

— Я могу рассказать вам лишь то, что и так всем известно. Как-то ночью Понталек втихаря поднялся на борт «Мари-Роз». Этот люгер [11]в свое время принадлежал судоходной компании Лодрен. И хотя судно порядком потрепали шторма, оно все еще было достаточно крепким, чтобы без помех дойти до английского корабля, ожидавшего его в открытом море. С Понталеком была его любовница Лоэйза. Красивая девушка, надо сказать. Понталек взял ее из монастыря урсулинок, когда их всех разогнали. Единственная дочка Бран Магона де ла Фужерей, дворянина с высот Ротенефа. Отцу совсем не понравилось, что девушка стала якшаться с этим мерзавцем, особенно он разгневался, когда узнал о ее беременности. Он поехал за ней, привез домой и запер, но Лоэйза, узнав о готовящемся отъезде возлюбленного, бог знает каким способом сумела выбраться и сбежала к нему. Так вот они и уехали вместе, но недалеко: сразу за Увром «Мари-Роз» взорвалась. Такой был фейерверк, стало светло как днем, отовсюду было видно! Злые языки поговаривали, что старый Фужерей стоял на крепостной стене и хохотал…

— А может, это его рук дело? — задумался Жуан. — В таком случае сомнений быть не может: Понталек мертв… Их было много на борту?