Графоман

Она вскоре к нему переехала. Мама его молчала, хотя Гриша был уверен, что Яна в качестве потенциальной невестки ей не понравилась. И хоть ему и было стыдно в этом признаться, он Валерину маму понимал. Вроде все в Яне было нормально: из приличной еврейской семьи. Вряд ли Валерина семья так ее национальность ценила, но все-таки. Красивая, молодая, любит Валеру … что маме не хватало? И тут Гриша ловил себя на том, что он рассуждает не с точки зрения их с Валерой плейбоевского мировоззрения, с как 'аидише фатер': нет эта девочка не для моего прекрасного сына. Она его недостойна. Ну да, так и было. Янка – могла побыть Валеркиной любовницей, временной яркой подружкой, девушкой его эскорта, партнершей для жаркого секса, но ее не следовало брать в жены! У Янки на лбу было написано: я – блядина! Почему все это видели, а Валера нет?

Гриша вдруг задумался об этом. Что такое в сущности 'проблять'? Вот интересная мысль, которая тогда ему в голову не приходила. Это внеисторическая категория женщин особого толка? Или это порождение сексуальной революции и восходящего феминизма?

Гриша сосредоточился, конкретика Валериной женитьбы его сразу же перестала интересовать. Наверное такие веселые девки всегда были, 'слабые на передок', честные давалки, не из-за денег, а из 'любви к искусству', да … это так, но в конце 20-го века их наверное стало больше. Почему? А потому, что 'плейбоизм', исторически свойственный мужчинам, естественный для них, прощаемый обществом, социально приемлемый, и даже вызывающий тайное восхищение, завоевал и женщин. То, что раньше было только мужской прерогативой, теперь стало можно всем, т.е. женщины стали себе позволять себе вести себя, как мужчины.

Они не скрывают своей сексуальности, условности для них пустой звук, они тоже хотят менять партнеров, ценят их только за мужские стати, и ждут не стабильности, а удовольствий. На самом деле, мужчины таких опасаются, никто не хочет быть использованным, это обидно, непривычно, даже позорно … Как они когда-то с Валерой говорили: я ей не 'станок'. Такая Янка или не такая? Похоже, хотя разумеется девчонка вовсе ни на какие темы не философствовала, вообще Янка не сильно любила делать интеллектуальные усилия. Тогда она была очень даже к Валере привязана, хотела ехать с ним в Америку, но проблема была в том, что она не умела быть с человеком долго, ей надоедало, Янка была готова уйти с новым партнером к новым приключениям, ей казалось, что она, такая замечательная – для мужчины подарок, и вся ее жизнь должна быть цепью удовольствий.

Муж? Ну и что муж? Он должен ее принять такой, какой она была, а не хочет – как хочет. Так все и получилось. Янка приехала в Калифорнию, забеременела и совершенно не возражала против ребенка: ребенок – это, как она говорила, 'дивное' приключение. Как уж Валера и его мама с ней носились, чего только ей не покупали, не знали прямо, куда ее посадить. Янка была в ровном хорошем настроении всю беременность, не унывала, ходила на курсы английского в кофточках-размахайках, сопровождала Валеру в поездках по Калифорнии. Родилась дочка, которую Янка настояла назвать Моникой. Почему Моникой? Ей так казалось шикарным и по-иностранному. Вот дура-то! Валера так очумел от счастья, что не стал с ней спорить. Валерина мама превратилась в няньку, они с папой часами гуляли с коляской. Янка привела себя в порядок, потом стала надолго исчезать из дома, приходила только к вечеру. Кормить девочку она перестала очень рано, на все просьбы Валериной мамы больше времени проводить с ребенком, отвечала какими-то отговорками. В результате от нее отстали. Валера приспосабливался к университету, втягивался в новые проекты, уже читал по-английски курсы. Времени у него было совсем мало. При нем Янка подбиралась, играла в душечку, мурлыкала как кошечка. Мама молчала, стараясь Валеру не расстраивать.

Так бы все и шло, но Яна сама положила их браку конец. Однажды вечером они с Валерой гуляли по набережной, и вдруг она ему сказала, что 'она от него уходит … любит другого мужчину … не считает нужным ему врать … просит ее простить и желает счастья'. Валерка опешил, ничего такого он не ожидал, но как он потом Грише признавался, он сначала испытал шок, оцепенение, но потом к нему пришло облегчение: оказывается он и сам замечал, что ему с Янкой плохо, она не оправдала его надежд, разочаровала … но он решил крепиться, не расставаться с матерью своего ребенка, которую он сюда привез. Нет, он не мог ее бросить, а теперь … у нее кто-то есть. Этот кто-то возьмет на себя заботы о ней, а он, Валера, снова будет свободен. Как они когда-то друг другу говорили? Если ошибку можно исправить, то это вовсе и не ошибка. К ужасу родителей Яна забрала Монику, но … Валера их утешал, что он разводится с женой, а с ребенком он никогда не расстанется, ничего, мол, страшного, не надо драматизировать … Если бы не дочь, Валерины родители были бы даже рады, они никогда не любили Янку.