Графоманка

«Лучше ещё раз сгореть и утонуть, чем вот это всё!» - думала она, глядя на себя в зеркало. И в том, что она видела, Лера подозревала очередную проблему, которую потом опять ей же и разгребать. Только раньше все сложности вытекали из обиженных ее профессиональным вниманием титулованных (и не очень) особ. А теперь ей самой предстоит стать на вечер хлебом для прессы и зрелищем для публики из среднестатистических уставших от рабства россиян. Оставалось уповать на то, что вечеринка, действительно, закрытая. Обычно на таких не присутствуют ни  фотографы,  ни журналисты; хорошо кормят и сладко льстят друг другу.

Льстить Лера не умела. А от идеи держаться поближе к еде, чтобы избежать  светских бесед, пришлось отказаться, когда она увидела себя в этом платье.

В очень красивом, цвета дюн под ярким солнцем, мерцающих россыпью кристальных брызг. Оно выгодно облегало всю фигуру, но держало внимание в основном на бюсте: под тонким, будто невесомым лифом прозрачно намекались соски. Вроде никаких преступных намерений, а довольно провокационно. Что-то подобное очень давно она видела на Монро. Только то было, кажется, длинным. А это, плотно обхватывая бёдра, сужалось к коленям и заканчивалось чуть ниже. Воплощения женственности фасон. В таком хотелось с придыханием петь «Happy birthday, Mr. President, happy birthday to you», томно хлопать ресницами, покусывая нижнюю губу.

Которую она чуть не прокусила, когда увидела в коробке, сообщающей о своей принадлежности к ювелирным изделиям,  гарнитурчик из колье, сережек и браслета. Только женщина хотела отдать свой личный, драгоценный лайк тому, кто выбрал это платье. И тут такое разочарование! Судя по искрящему блеску - настоящее! Ну зачем? Это платье само по себе - ювелирное произведение, куда ещё этот перезвон?

Добила норка цвета карамели.

В Сибири, вероятно,  шубки зимой и летом - это разные предметы гардероба. Зимой она греет тебя, летом - ЭГО твоего мужчины. Но это было уже чересчур чересчур. Масло масленное. Так в Москве только если на армянскую свадьбу одеться можно. И то не на каждую.

- Не хватает сюда серьги, - подытожила  Виолетта, после долгого сопения и показала на правое Лерино ухо. -  Я тебе настоятельно рекомендую надеть брюлики и манто. Здесь - это статус твоего мужчины.

Лере пришлось заключить что-то вроде  перемирия с сестрицей Графа. Новодворская пришла в ужас, когда поняла, что ее голова совершенно не соответствует платью. А она, мол, Виолетта, судя по экстравагантной оправе и модной причёске, шарит за стиль. Виолетта  сначала несколько минут придирчивым пигмалеоном разглядывала Леру, будто сомневаясь, получится ли из неё Галатея. Потом, все-таки, снизошла (слава искусству делать правильные комплименты вовремя!)  и позвала на подмогу Мадину. Та, оказывается, в свободное от работы время штудирует  бьюти-блоги.

Совместными усилиями, которыми Виолетта руководила, им удалось сепарировать Валерию Новодворскую от малейших ассоциаций с ее полной тёзкой. Теперь это была автономная НОВОДВОРСКАЯ! Которой нужно было родиться лет сто двадцать назад, чтобы стать музой сразу всех поэтов серебряного века и их же карой.

Мадина сделала ей смоки-айс, красиво подчеркнула скулы, чуть затенила высокий лоб. Какими-то лёгкими ухищрениями укоротила Лере ее нос, расчесала растительность над глазами, придав ей форму бровей, сделала блеском губы аппетитно-влажными. Потом пыталась спорить жестами с Виолеттой, отстаивала мнение, что волосы нужно собрать, чтобы видно было длинную шею. У самой, мол, шеи нет, так пусть хоть подружка «хосяина» лебЯдью побудет. Виолетта настаивала на том, что лучше знает своего брата, которому нравятся распущенные волосы. Сошлись на том, что Лере хорошо будет с распущенными, но уложенными красивыми крупными волнами на левую сторону. И шею видно, и запрос вассала удовлетворён.

Сережку Лера, все-таки нацепила. Одну. На правое ухо. И от шубы категорически отказалась.

Ровно в семь, заклиная каблуки не разбегаться по ступенькам вниз, начала медленное схождение с Олимпа до простых смертных. Именно это читалось в глазах Графа, который ожидал ее в гостиной за баром. Ей даже показалось, что он борется с собственной нижней челюстью, но убедиться не получилось - надо было смотреть под ноги.

- Проси чего хочешь, только дай мне потом порвать его на тебе, - сказал Граф хрипло, когда она подошла ближе.

- Я как раз хотела попросить оставить платье себе. Это ты его выбрал?

- Если бы я знал, что мой ответ может как-то повлиять на твоё решение уехать, я бы соврал. - Он обхватил ее запястья и наклонился к уху, слегка коснулся губами мочки. - Мария выбирала. Ты ее покорила, судя по платью.

- Передай ей, что у неё потрясающий вкус, - почти прошептала Лера в ответ.

- Согласен…

Горячая ладонь скользнула по обнаженной до самой поясницы спине, очертила выпуклость ягодиц, грубо сжала плоть под тонкой тканью. Низ живота прострелило льдом.

- Проси, что угодно, детка. Кроме Москвы. У меня с ней отношения весьма натянутые, - жарко прошелестел Граф под сережкой.