Графские развалины

Тут же еще один кирпичик-аргумент лег в стену обвинений. Кравцов уже не помнил, участвовал ли Козырь в том давнем походе за грибами. Скорей всего, участвовал, — грибником Пашка был и остался рьяным. Мог и подобрать выпавший из кармана ножик… В любом случае, к осине, воткнутым в ствол которой нож обнаружился, подвел Кравцова друг детства, и никто иной. Подвел буквально за руку и сказал: стой здесь, самое лучшее место…

Но зачем? Мотив такой комбинации с достаточно безобидным режущим предметом оставался туманным. О чем скептик тут же и заявил. Всё очень просто, парировал мистик, — расшатать психику цепочкой невероятных совпадений. Подготовить к чему-то… Да к чему же?! — взвился на дыбы скептик. И тут же перешел в контратаку: может, и даты на кладбищенских крестах тоже Козырь фальсифицировал? В целях еще большего расшатывания совпадениями кравцовской психики? Взял баночку с краской и прогулялся ночью по погосту, пририсовывая везде 18 июня?!

Спор так и не завершился. Дверь ермаковского дома раскрылась — медленно, словно неохотно. Пашка? — напрягся Кравцов. Но это оказался Миша-охранник, понурый и похмельный.

Кравцов покинул наконец «Антилопу», подошел к крыльцу. Миша поздоровался вяло и заторможенно.

— Тяжело? — участливо поинтересовался Кравцов.

Миша издал неопределенный звук, явно намекающий, что тяжелее уж не бывает…

— А что шеф?

— Спит. Сказал не будить, пусть хоть война начнется. Даже в комнату заходить запретил…

— А остальная охрана где? — поинтересовался Кравцов. Машина «охотников», стоявшая во дворе, исчезла.

— Уехали, — пожал плечами Миша. — Ничего не объясняя. Но, по-моему, — слышал разговор краем уха — у них куда-то потерялся начальник.

Интересно… — подумал Кравцов. Костик никак не казался человеком, способным «потеряться». А вот понять, что наниматель использует их втемную для своей двойной или тройной игры, вполне мог… Что, если таки заглянуть в Па-шину комнату? Не исключено, что страдающий похмельем шеф там не обнаружится. Не исключено, что вся вчерашняя нежданная-негаданная пьянка стала спектаклем, затеянным для маскировки… Для маскировки чего? Чего? Что же такое задумал старый друг, — похоже, переставший быть другом?

Но ломиться в комнату и проверять подозрения Кравцов не стал. Протянул ключи от машины Мише и сказал:

— Отдай шефу, когда проспится.

— На словах что-нибудь передать?

— Не надо. Он и так всё поймет…

7

Примерно в то же время, когда писатель Кравцов расстался с «Антилопой», Алекс, наоборот, стал автовладельцем, — правда, стал абсолютно незаконным способом, угнав машину со стоянки в Купчино.

Впрочем, излишних тревог по сему поводу он не испытывал: «Волги» 24-й модели по дорогам Питера и окрестностей бегают еще в достаточных количествах, да и расцветка самая заурядная. Алекс считал, что выуженные из Ижоры и отчищенные от зеленоватого налета номера — достаточная гарантия безопасности. Не «мерседес» важной шишки он позаимствовал, в конце концов. Никто рыть землю носом не будет…

Он сидел за рулем машины, припаркованной во дворе хорошо знакомой ему девятиэтажки на южной окраине Питера. Думы в голове у Алекса бродили самые радужные. Рабство, основанное на боли, закончилось. Он теперь равноценный партнер, чёрт побери! И как использовать то, что он получит в результате сделки с голосом, — его личное дело…

Алекс был убежден, что эти рассуждения принадлежат ему. И смутные намерения — как использовать «Силу и Слово» — тоже его. К тому же он уверился, что голос способен контролировать действия, но никак не мысли. А еще — продолжал чувствовать себя всё тем же Александром Шляпниковым, ни на йоту не изменившимся… Хотя прежний Алекс первым делом постарался бы выяснить: а что же такое или кто такой скрывается за загадочным голосом?

Новому Алексу подобные вопросы в голову не приходили…

Он сидел, поглядывая то на дверь подъезда, то на маленький кулон на цепочке, зажатый в руке.

За дверью полчаса назад скрылся старый знакомец Алекса, некий Карлссон, — вор-домушник, в очередной раз освободившийся полгода назад и с тех пор активно прилагающий усилия к тому, чтобы отбыть из этого неуютного и враждебного ему мира хорошо знакомым маршрутом: СИЗО — суд — пересылка — зона.

Кулон в форме золотистого пятиугольника Алекс обнаружил на своей шее утром — и не стал озадачиваться его происхождением. Висит — значит так надо. Тем более что скоро стало ясно, зачем нужна эта вещица.

…Цепочка дернулась, когда Алекс в очередной раз взглянул на подъезд — сомнения оставались: Карлссон, поразмыслив в одиночестве, мог плюнуть на странный заказ, или замки могли не поддаться его усилиям. Цепочка дернулась несильно — как леска, на другом конце которой засеклась не крупная рыба. Алекс торопливо перевел взгляд на кулон. Тот тихонько покачивался, и амплитуда колебаний уменьшалась. Потом цепочка резко дернулась, больно врезавшись в палец. Крохотный пятиугольник зазвенел камертонно-чистым звуком.

Пора!

Алекс выскочил из машины. Вбежал в подъезд. Не обращая внимания на лифт, взлетел на четвертый этаж. Кулон, зажатый в руке, никак себя не проявлял.