Грайлок - мир грехов

Морт огляделся и заметил впереди по ходу судна крошечную багровую точку. Это жители Карашта, поселка на южной оконечности полуострова, жгли костер. Они ждали кораблей с юга и подавали знак. Морт подумал, что бедняги изводят кучу дров на поддержание сигнального пламени, но что остается им, живущим в таком захолустье? У них нет собственного золотого мага с кристаллом. В больших городах на южном побережье и внутренних островах кристаллы светятся ночью, играют роль маяков. Говорят, поддерживать свет в кристалле - одна из обязанностей старших учеников. Откуда Морт это знает? Он вспомнил что-то из прошлого? Нет, пожалуй, об этом успел рассказать во время плавания Махаба. Или Лайк? Или он узнал об островах из разговора матросов Хоэса? Или Морт все-таки вспомнил? Очень неудобно странствовать, когда не знаешь, что в твоей памяти твое собственное, а что взято взаймы у спутников. Морт тяжело вздохнул - он уже понял, что чем дальше на юг, тем больше его будет мучить эта путаница в мозгах.

На рассвете "Гнев Ирго" бросил якорь у границы мелководья. Серые валы, широкие и плоские, мерно катили к берегу, чуть-чуть приподнимая громаду галеона, бились в черные камни на берегу, разбивались и взметали ворохи ослепительно-белых брызг. Небо было таким же серым, как и волны, по нему проносились тучи, похожие на вереницы призрачных всадников, их изодранные в клочья плащи бились и трепетали. Поселок расположился на каменистых утесах, окружающих бухту. Вход в нее стерегли две черных скалы, и Морту не было видно, что происходит за ними. Между скалами можно было разглядеть лишь участок побережья и баркасы местных рыбаков. Вокруг суденышек копошились темные фигуры - галеон пришвартовался слишком далеко, чтобы можно было толком разобрать, чем заняты рыбаки Карашта. Ближе Варанго Хоэс не мог подойти, он опасался прибоя у черных скал.

Вот толпа на берегу облепила баркас, и он медленно пополз к линии прибоя. Внутри, в бухте, прикрытой скалами, волна была не такой высокой. Вот суденышко уже на плаву, промокшие рыбаки забрались в него, разобрали весла и пошли к выходу из бухты. Они миновали скалы, и баркас тут же закачался на серых пологих валах. Нос его взлетал вверх, когда судно встречало новую волну, открывался кусок черного просмоленного днища, взлетали брызги. Потом баркас скользил с водяного холма вниз, тогда были видны ряды гребцов и бочонки, занимавшие середину баркаса. И снова взлетала белая стена брызг, но рыбаки упрямо гребли против волны, держа курс на галеон.

Моряки Хоэса спустили сетку из толстенных канатов, внизу под сеткой болтались набитые упругими стеблями мешки, которые должны были смягчить удары баркаса о борт большого судна. Мешки были слишком тощими, их начинка промокла и свалялась. Еще несколько матросов закрепили на борту что-то вроде мачты, через блок на ее конце перекинули канаты с крючьями. Экипаж криками подбадривал смелых гребцов, а те мерно и неутомимо взмахивали веслами, выгребая к "Гневу Ирго". Первый баркас еще не успел пришвартоваться к галеону, а в устье бухты уже показался второй, тоже тяжело груженный.

- Смелые люди, - заметил Морт, глядя на усилия жителей Карашта.

- Они вынуждены быть смелыми, - буркнул Лайк, и ворон на его плече согласно каркнул. - А что еще остается, если ты живешь в маленьком поселке у края Зимы, таком маленьком, что у тебя нет и никогда не будет башни с золотым магом?

Морт промолчал, обдумывая слова мага. Тот заговорил снова:

- Красные жрецы учат, что тепло праведно, а холод греховен. Однако эти люди, жители севера, ведут суровую жизнь праведников. Разумеется, они грешат! Они обжираются, когда вдруг выпадает богатый удов после нескольких полуголодных недель, они без удержу пьют хмельное, вернувшись из стылого моря, потом, наевшись до отвала и напившись допьяна, прелюбодействуют, дерутся, сквернословят. В их жизни мало тепла и мало праведности. Но какие пороки цветут под сенью башен с кристаллами! Я уж не говорю о жарком Эйбе, откуда родом предки нашего Махабы.

- Да, - согласился эйбон, - там не считается грехом многое, что запрещают красные. Я не знаю, кто прав. В срединных странах я живу, оглядываясь на красных жрецов, а когда приплывал в Эйб, пил и веселился вместе с местными, словно один из них. Оставаться трезвым в день праздника урожая и не познать женщину последующей ночью - вот грех для эйбона!

Чернокожий улыбнулся, вспоминая далекий берег Эйба и тамошнюю веселую праведность.