Грамматическая аптечка. Неотложная помощь в правописании

Автор – Ксюша Лысенко (9 лет). Переписчик – Таня Романова (10 лет)

Автор у них – один, переписчик – другой. «Свяжитесь глазами с “разведчиком” (случайным партнёром) и обменяйтесь тетрадками (с сочинениями)», – так автор и переписчик нашли друг друга.

Десять человек из пятнадцати не сломались и довели дело до конца. Переписчику надо было из четырёх освоенных шрифтов выбрать один – подходящий к жанру сочинения. Ну, тут сыграли свою роль и личные пристрастия. Но глядите-ка, русские народные сказки оказались переписаны «кириллицей». Романтическая история про грустного принца Червяка и его царство Яблоко – готическим «маноле». А вот бытовая история про червяка, который отправился погостить к соседу в Листовку, вернулся в свою Грушовку – а дом разорён, и червяк умер от отчаянья, – оказалась переписана мужественным шрифтом по прозванию «старичок».

Автор – Вера Лысенко (8 лет). Переписчик – Ксюша Лысенко (9 лет)

Что под маской?

Именно за эти полгода мои ученики сделали большой скачок в грамотности. Им пришлось много переписывать. Но как это переписывание отличается от переписывания в тетрадь упражнений по русскому языку! Каждое слово было в маске, и потому так хотелось под неё заглянуть. Поменялся угол зрения. Самое обычное слово, тысячу раз слышанное, вдруг становилось ещё и видимым.

Именно в этот период на меня обрушилась лавина сладостных вопросов: «Мария Владимировна, а какой в этом слове корень? суффикс? а это что – приставка?» – и так далее. Включился механизм «ночного видения», всматривания, задержки зрения, при посредстве которого накапливаются наблюдения над языком и который потом, в свою очередь, включает интуицию.

У человека с так называемой врождённой грамотностью этот механизм видения (оппозиция «слух – зрение») таинственным образом включается в раннем детстве, как только он выучивается читать. Чем больше он читает, тем менее одиноким становится для него слово. Оно больше не болтается щепкой в безбрежном океане речи, а постепенно обзаводится родственниками и приятелями, вкусами и привычками. В голове маленького человека подсознательно протекает сложнейшая классификационная работа. Слово (словосочетание, предложение), отнесясь к какому-либо классу явлений и подчиняясь его законам, обзаводится определённым образом жизни, манерой поведения. И становится уже невозможным написать его иначе, чем увидел в тексте… Наивно?

Но я верю, что кому-то этот механизм видения ещё не поздно включить.

На завалинке

Завалинка – это такое место, куда выходишь, чтобы прочесть своё сочинение. Попросту стул на сцене, то бишь у доски. Это место мне кажется замечательным. Все истории из наших классных литературно-каллиграфических журналов прочитывались на завалинке. Это были уроки чтения, русского языка, стилистики, литературного мастерства и чистописания одновременно. И тот самый механизм видения включался ещё как! А Андрей и Оля именно на завалинке и выучились по-хорошему читать.

Завалинка – потому что сказки (с них-то всё и началось) бабушки и дедушки рассказывают своим внукам (или студентам-фольклористам) непременно на завалинке. А ещё потому, что на завалинке можно «завалиться» – запутаться в собственном почерке или предложении.

Человек выходит читать свой черновик. Без домашней тренировки не выдержишь образ рассказчика, а то и вовсе завалишься, ведь текст-то письменный! Вот так пару раз оплошаешь: не разберёшь собственные каракули, не восстановишь ход собственной мысли – станет стыдно, и волей-неволей станешь и выстраивать предложения, и писать аккуратней.

Слушатели же всегда чем-то озадачены: или ищут законы сказки, которые сами же и вывели, или считают запятые (предложения, абзацы), или ищут, за что похвалить, но главное – думают, как сделать историю интересней. Поначалу речь шла, конечно, не о языковых средствах, а о каких-то сюжетных ходах. Ты мог оставить всё как есть или воспользоваться советом. Когда на завалинку приносили второй, доработанный, вариант (хотя, казалось бы, никто ж не заставляет и отметок нет!), я ловила свой педагогический кайф. Такой внимательной, настоящей – ни шебуршания! – тишины я ещё не слышала. А чтение иногда длилось часами: не хотели расходиться, пока все всё не прочтут.

Наверняка вас что-то насторожило в моём рассказе про завалинку. Ведь лобное место всегда чревато. Но мы сделали мощный прорыв в чтение, язык, синтаксис. Вообще любопытные штуки случались с человеком на этой самой завалинке. Нескольких человек она точно вывезла на себе.

Сейчас мои ребята жаждут её как никогда. Я не пускаю, всячески увиливаю. Боюсь. Заклюют друг дружку. Специфика возраста…

Древние рукописи