Грамматическая аптечка. Неотложная помощь в правописании

Неделю слова висят, а ребята их обживают: рассматривают, иллюстрируют (это любимое), попутно кое-что запоминают. Да просто узнают новые слова! В общем, взаимообогащаются. Каждый день (с подачи учителя или без) отмечают, что новенького появилось на стенках.

И вот листков со словами уже столько, что места на стенке не хватает. Что делать дальше? Тут как раз и наступает момент урока, который называется «стенка». Учитель даёт несколько минут для «фотографирования». Затем счастливчик (тот, кто заработал или кому просто повезло совершить этот ритуал) торжественно снимает все слова со стенки, при этом как-то так сложилось, что каждое слово проговаривается вслух, по слогам и хором – как в первом классе. Последовательность снятия слов не случайна. Её определяет история, которая сочиняется счастливчиком тут же, по ходу дела. Истории бывают притянуты за уши, но среди них встречаются и забавные. (Иногда после ритуала снятия слов со стенки я давала задание восстановить ту или иную историю, в соответствии с её ходом развешивая перепутанные листочки по местам. Это тоже работает на невольное запоминание.)

Наконец пачка листов в руках учителя. Следующий ход: он быстро (почти скороговоркой) диктует слова, ребята записывают их в тетради. Затем наступает момент проверки. Ребята меняются тетрадками в парах. Учитель предъявляет им листочки по одному. Это ещё одна встреча со словарным словом. Помните, сколько их? Нашлась ошибка (№ 6 на полях) – солнышко – изготовление правильного листочка – вывешивание – пребывание на стенке – ритуал снятия – диктовка – проверка. Семь! Как тут не запомнить даже самые длинные и экзотические слова, например мистификация, сколько бы их ни было.

Ребята сверяют листок с тем, что видят в соседской тетради. И если ни у кого ошибки не обнаружено, то слово отправляется «на пенсию» (дети придумали), с тем чтобы отдохнуть. Но, может статься, через некоторое время, например через месяц, оно опять окажется на стенке для проработки.

Если же в классе есть хоть один «прокол» (поднятая рука означает ошибку), то несчастное слово – ну нет ему покоя! – немедленно возвращается на стенку. Через неделю его ждёт ещё одно испытание, правда уже в новой компании.

Подводим итоги. Ни одной ошибки – пятёрка, одна-две – четвёрка, от трёх до пяти – тройка, больше пяти – двойка, а то и вовсе кол. Личная подпись. Тетрадь возвращается к хозяину.

Обсуждаем, по какой причине слово вторично угодило на стенку: или «ошибкоопасное» место выделено непрофессионально, или фломастер бледный. Знатоки этого дела берут листок со словом «на реставрацию»…

Вот такой круговорот слов в природе.

Средство пятое. Поднимем орфографические паруса!

Эту работу давным-давно я подсмотрела на уроке Елены Павловны Ельсуковой, которая в те далёкие времена так же, как и я, бегала к замечательной московской учительнице Лидии Филякиной за «филькиной грамотой» чуть не каждый вечер…

Итак, положим, что после очередной проверки тетрадей вы наскребли штук двадцать слов с детскими ошибками и они у вас выписаны на листочке. Попросите посыльных раздать по штуке на каждого предварительно нарезанные полоски бумаги – «паруса».

Теперь надо определиться с бортами. «Левый борт» – это те, что сидят по левую сторону от мысленно проведённой посередине парты черты, «правый» – те, что сидят справа от неё.

Читатель своим училкиным носом уже чует, небось, что «борта» – это традиционные первый и второй вариант, а «одиночное плаванье» окажется самым обыкновенным словарным диктантом. Тут мне вряд ли удастся его переубедить. Только вот что ответил мне сын, будучи уже семиклассником, на мой вопрос, не чуял ли он тогда подмены, не считал ли «одиночное плаванье» хитрой уловкой учителя, подсовывающего им горькое лекарство: «Нет, конечно! Ты что?! И в голову не приходило. Зачем ты сказала?! Было так интересно!» Сравнение показалось ему чуть ли не циничным! Для Никиты это была другая работа.

Одиночное плаванье

«Левый борт, подмигните мне левым глазом. Правый, помашите мне правой рукой… Поплыли!» И я диктую по одному слову левому и правому борту по очереди – всего по десять слов каждому.

Диктую очень быстро, переспрашивать и переговариваться нельзя: плаванье-то одиночное. Один на плоту. С кем говорить, с чайкой, что ли? Опять же, к соседу сзади обернёшься – плот перевернёшь, а на море и без того штормит. Не так уж часто маленькие обитатели нашей школы сидят «трамвайчиком» – в затылок друг дружке, но публичное одиночество здесь деловое. Оно замотивировано правилами игры и бешеным темпом, а вовсе не тем, что так удобно учителю.

Слова пишутся в столбик, и парус каждый раз надо сворачивать (загибать бумажку) ровно на одно словечко. Шестиклашки моего коллеги Сергея Плахотникова на уроке литературы были ошарашены своим открытием: «Как это белеет парус одинокий? Явная же буря: мачта гнётся и скрипит, ветер свищет. Но ведь в бурю паруса сворачивают!» Вот и мы свои свернули наконец.