Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

Контекстуальная дифференциация падежных вариантов нередко сопровождается авторской рефлексией. Поскольку при эволюции склонения многие формы существительных получили стилистические и семантические коннотации, связанные как с языком сакральных текстов, так и с диалектно-просторечной сферой функционирования языка, системная вариантность падежных форм оказалась значительным ресурсом поэтического смыслообразования:

 В мире, более реальном,
 чем приспущенный февраль
 над моим районом спальным,
 тянущимся к Богу в рай,
 не в миру моем – но в Мире

, сквозь безумную Дыру
 мечущем своих валькирий
 многоглазую икру
 на совдеповские стены
 и неровный потолок —
 в пограничной мне Вселенной
 вижу, вижу диалог
 двух равновеликих наций
 под синхронный перевод:
 дескать, нечего стесняться!
 мы – народ и вы – народ.

Виктор Кривулин. «Телемост»

197 ;

 Горжусь я, что в своей стране,
 В родном краю (нет, в «отчем крае»

) Я знаю все, что могут мне
 Сказать в автобусе, в трамвае.

Владимир Вишневский. «Незаконная гордость»

198.

В стихотворении Виктора Кривулина форма в миру соотнесена с понятием мирской жизни, а форма в Мире – с понятием метафизическим, что маркировано заглавной буквой существительного. Владимир Вишневский, иронизируя над современными условиями жизни, не похожими на условия жизни классиков, кавычками обозначает переход в иную стилистику, и эти кавычки можно понимать одновременно и как цитатные199, и как иронические.

Родительный падеж тоже, хотя и в меньшей степени, представлен различными системными вариантами:

Се был Москвы передовой собор,
В австрийстем Риме община монасей.
К чужим дозор, а от чужих забор,
За коим сонм ученых ипостасей.
Там в русской филологии запор
Усердный тайнописец Копростасий
Навеки вызвал, «Слово о полку»
По вдохновенью взявши с потолку

.

Андрей Сергеев. «Шварц»

200 ;

 Моха чёрная летела
 выше прочей мелюзги.