Грамматика фантазии. Введение в искусство придумывания историй

Первое, что хочется отметить, основываясь на философских словарях и энциклопедиях, какие есть у меня под рукой - дома и на работе, - это что слова "воображение" и "фантазия" на протяжении долгого времени были исключительной монополией истории философии. Молодица-психология начала заниматься ими лишь несколько десятилетий тому назад. Стоит ли удивляться поэтому, что воображение все еще находится в нашей школе на положении бедного родственника - вниманию и запоминанию отдается куда большее предпочтение; умение внимательно слушать и тщательно запоминать по сей день составляет отличительную особенность примерного, то есть наиболее удобного, наиболее податливого ученика. Все того же Травичелло, дорогой Джусти*!

______________

* Джузеппе Джусти (1809-1890) - итальянский поэт, прославившийся главным образом своими сатирическими стихами; имена многих персонажей Джусти стали нарицательными. - Прим. перев.

Древние философы, от Аристотеля до святого Августина, не располагали в своих языках двумя разными словами, дабы отличать "воображение" от "фантазии" и обозначать ими две различные функции; впрочем, об их существовании не подозревали, при всей проницательности, даже Бэкон и Декарт. Только с наступлением восемнадцатого века мы встречаем (у Вольфа) первую попытку отличить мысленное воспроизведение уже пережитых впечатлений от "facultas fingendi" (лат. - способность фантазировать), которая заключается в "создании совершенно новых построений" с помощью анализа и синтеза начальных впечатлений. По этому пути пошли в своих работах Кант, считавший, что существует воображение репродуктивное и конструктивное, и Фихте, непомерно раздувший роль последнего.

Окончательной формулировкой различия между воображением и фантазией мы обязаны Гегелю. По его мнению, и воображение, и фантазия суть свойства ума, но ум, наделенный воображением, просто воспроизводит, а ум, наделенный фантазией, творит. В таком, начисто поделенном виде эти два понятия заняли свое место на иерархической лестнице и стали исправно служить оправданием чуть ли не расового, физиологического деления людей на поэтов (художников), способных на творческую фантазию, и середнячков вроде какого-нибудь механика, воображение которого не выходит из круга практических задач: он может, например, вообразить себе постель, если устал, и стол, если голоден. Стало быть, фантазия идет по первому классу, а воображение - по второму.

Иногда философы теоретически обосновывают уже свершившийся факт. Именно о таком свершившемся факте говорят Маркс и Энгельс в "Немецкой идеологии": "Исключительная концентрация художественного таланта в отдельных индивидах и связанное с этим подавление его в широкой массе людей есть следствие разделения труда..."*

______________

* См. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 3, с. 393.

Вот он столп, на котором зиждется общество. Теоретическое обоснование качественного отличия обычного человека от художника (буржуазного) подходит сюда как нельзя лучше.

Сегодня ни философия, ни психология коренного различия между воображением и фантазией не усматривают. Употреблять эти два слова как синонимы уже не смертный грех. Благодарить за это надо, среди прочих, феноменолога Эдмунда Гуссерля, а также Жана Поля Сартра (чье эссе "Воображение" можно прочесть теперь и по-итальянски; там есть следующая прекрасная фраза, я не поленюсь ее списать: "Воображение - это акт, а не вещь").

Раз уж на то пошло, грань следует проводить (об этом говорит Элемир Золла в своей "Истории фантазирования") между "фантазией" и "фантазированием": первая строит с помощью реального и на реальном, второе от реального улепетывает давай бог ноги. Однако: 1) Золла приписывает не "фантазии", а именно "фантазированию" большую часть новейшего и современного искусства, а посему-де его лучше принимать небольшими дозами; 2) в своем "Дологическом опыте" Эдвар Таубер и Морис Р. Грин доказывают, что и фантазирование просто так, за здорово живешь, выкидывать не следует; оно, как правило, апеллирует к самому сокровенному в человеке, поэтому даже такая узенькая лазейка может пригодиться.

Хороший учебник по психологии может дать на сегодняшний день больше сведений о воображении, чем дала вся история философии, включая Бенедетто Кроче: после него были Бертран Рассел ("Человеческое познание") и Джон Дьюи ("Как мы думаем"). Многое можно найти у Л.Выготского в его "Психологии искусства"* и у Рудольфа Арнхейма ("К психологии искусства"). Ну, а для того, чтобы вплотную подойти к миру детей, надо, разумеется, почитать хотя бы Пиаже, Валлона и Брунера: у этой троицы что ни возьми, не промахнешься. Если же автор слишком отрывается от земли, можно подправить его с помощью Селестена Френе.

______________

* См. Л.С.Выготский. Психология искусства. М., 1968.

А вот от чтения диалога "Об изобретательности" Алессандро Мандзони, увы, проку мало. Название многообещающее, но... ничего примечательного.